– А у меня уже третий день, как Иван живет, а с прошлого визита неделя… Значит время внутри сказок разное, а здесь мы каждый час встречаемся, ну что ж, уже какая-то информация.
Молчаливая Настя, допив чай, стукнула неловко чашкой о блюдечко, и комната расплылась.
Глава 12
У ворот их встречали громким разноголосым пением, киданием вверх шапок и устланной свежей травой красно-ржавой дорожкой. Иван торжественно проследовал к большому накрытому столу, неся Ваську в шапке. Приветственно поклонившись присутствующим, царевич уселся на мягко устланную лавку, а жену посадил на стол. Дворовые девки, кланяясь, принесли для лягушки блюдце молока с хлебом, и гулянка покатилась своим чередом. Васька честно старалась смотреть на все философски – ну подумаешь, замуж вышла, ну подумаешь, кроме хлеба с молоком есть нечего, ну поду…
– Ваня, а Ваня, унеси меня в комнату, мне спать пора, да и тебе, наверное, тоже.
Разгулявшийся царевич не сразу услышал тихий голосок лягушки, его тянуло выпить дозволенного с сего дня хмельного. Тогда Васька прыгнула в его тарелку, прямо на куриную ногу и громко крикнула:
– Муж, а ну спать пошли!
Услышал, услышали все сидящие за столом. После полуминутной паузы Васильевна громко и почему-то обрадованно закричала:
– Пора молодых провожать, спаленку им указать!
Толпа гомонящих, краснолицых людей подхватила Ивана и Василису как приливная волна. Под шуточки и прибауточки их быстренько доставили к дверям Ивановой спальни, втолкнули краснеющего отрока внутрь с женой на руках, и прихлопнули двери. А в спальне было на что посмотреть – вместо простой лавки посредине комнаты красовалась огромная кровать, высотой Ивану до плеча. Многочисленные бочонки и снопы наполняли воздух запахами летнего поля и меда. Развешанные по углам соболиные шкурки так красиво блестели, что Васька не удержалась – потянула к себе одну и зарылась мордочкой в мягкий мех. Иван смущенно смотрел на постель.
– Ложись спать, Иванушка, ласково сказала ему Василиса, а я тут вот в изголовье лягу, не раздавишь?
– Не, постель широкая.
– Вот и ладно, слушай, может тебе колыбельную спеть? Ты ведь сегодня устал, да перенервничал?
– А можно?
Удивился Иван.
– Мне Васильевна пела, пока грамоте не пошел учиться, а потом уже все, не пела, светец только оставляла.
У Васьки защемило сердце, совсем мальчишка еще. Завернувшись в мягкую шкурку, она запела:
– Баю-баюшки, баю.
Не ложися на краю.