– Мы никогда не узнаем, ведь так? Если только Клэр не изменит своего решения насчет того, чтобы я работал с ДНК Альбы. И мы оба прекрасно знаем, что Клэр ужасно боится генной терапии. Каждый раз, когда мы говорим об этом, она смотрит на меня, как будто я Йозеф Менгеле.
– Но если бы у вас была ДНК Альбы, мы смогли бы сделать мышей и выработать для нее препараты, чтобы, когда ей будет восемнадцать, она смогла их попробовать?
– Да.
– Даже если со мной ни хрена не выйдет, у Альбы будет шанс?
– Да.
– Отлично.
Встаю, потираю руки, отлепляю хлопчатобумажную рубашку от тех частей тела, где она прилипла теперь уже от холодного пота.
– Так мы и поступим.
14 июля 2006 года, пятница
(Клэр 35, Генри 43)
КЛЭР: Я в мастерской, делаю волокна гампи. Это такая тонкая прозрачная бумага, сквозь нее можно смотреть; погружаю су-кетту в бак и вынимаю, оборачивая ее тонким раствором, пока не получается идеально ровный слой. Ставлю на край бака, чтобы высохла, и слышу, как Альба смеется, Альба бежит через сад, Альба кричит: «Мама! Смотри, что мне папа принес!» Она врывается в дверь и с топотом несется ко мне, за ней идет Генри, он более спокоен. Смотрю на ее ножки и понимаю, откуда топот: красные башмачки.
– Они как у Дороти! – кричит Альба и отплясывает чечетку.
Трижды щелкает каблуками, но не исчезает. Конечно, она ведь уже дома. Я смеюсь. Генри выглядит очень довольным.
– Ты дошел до почты? – спрашиваю я его.
– Черт, – у него лицо вытягивается, – забыл. Прости. Завтра пойду, обязательно.
Альба кружится, Генри подходит к ней и останавливает:
– Не надо, Альба. Голова закружится.
– Мне нравится, когда кружится.
– Лучше не надо.
На Альбе футболка и шорты. На сгибе локтя прилеплен пластырь.