7 июля 2006 года, пятница

(Генри 43)

ГЕНРИ: Сижу в кабинете Кендрика и слушаю, как он пытается объяснить, почему ничего не выйдет. Снаружи – жуткая духота, яростная парилка, высушивающая до смерти. Здесь довольно прохладно из-за кондиционера, и я сижу сгорбившись, весь в мурашках. Мы расположились друг против друга на тех же стульях, что обычно. На столе полная окурков пепельница. Кендрик постоянно прикуривает новую сигарету от предыдущей. Мы сидим с выключенным светом, воздух тяжелый от дыма и холода. Хочу пить. Хочу кричать. Хочу, чтобы Кендрик перестал говорить и дал мне возможность задать вопрос. Хочу встать и выйти. Но вместо этого сижу и слушаю.

Когда Кендрик прекращает разговаривать, внезапно становятся слышны долетающие снаружи звуки.

– Генри? Вы меня слышали?

Выпрямляю спину и смотрю на него, как ученик, пойманный за дремотой на уроке.

– Что? Нет.

– Я спросил, вы поняли? Почему это не получится?

– Что? Да. – Стараюсь собраться с мыслями. – Это не получится, потому что у меня хреновая иммунная система. И потому что я старый. И потому что слишком много генов задействовано.

– Правильно, – вздыхает Кендрик и тушит окурок в пепельнице, уже полной до краев. – Мне жаль.

Он облокачивается на спинку стула и сжимает нежные розовые руки на коленях. Я вспоминаю, как увидел его здесь, в кабинете, восемь лет назад. Мы оба были моложе и задорнее, уверенные во всесилии молекулярной генетики, готовые использовать науку, чтобы опровергнуть природу. Я думаю о том, как держал в руках мышь Кендрика, перемещавшуюся во времени, и о волне надежды, которую чувствовал тогда, глядя на своего маленького белого коллегу. Представляю выражение лица Клэр, когда я скажу ей, что ничего не выйдет. Хотя она никогда особенно и не надеялась.

– А как насчет Альбы? – спрашиваю я, прочистив горло.

Кендрик скрещивает лодыжки и ерзает:

– Что насчет Альбы?

– А с ней получится?