Кларисса размешивает мороженое вилкой и смеется:

– Джо так делает. Говорит, что мороженое вкуснее, когда размешанное. Господи, я перенимаю их дурные привычки, вместо того чтобы учить их хорошему. – Она откусывает пирог. – Отвечаю на вопрос, ходим ли мы куда-нибудь: да, ходим, в основном на политические мероприятия. Гомес подумывает выставиться на олдермена.

Кофе попадает не в то горло, и я начинаю кашлять. Прокашлявшись, говорю:

– Ты шутишь. Разве это не переход на темную сторону? Гомес всегда боролся с городской администрацией.

Кларисса лукаво смотрит на меня:

– Решил изменить систему изнутри. Он сгорел на этих ужасных делах по насилию над детьми. Думаю, он убедил себя, что сможет что-то изменить, если сам будет у руля.

– Может быть, он прав.

– Мне больше нравилось, когда мы были молодыми анархистами-революционерами, – качает головой Кларисса. – Мне больше нравится раздувать скандалы, а не лизать задницы.

– Никогда не думал, что ты радикальнее Гомеса, – улыбаюсь я.

– Да. На самом деле я просто не такая терпеливая, как Гомес. Я хочу деятельности.

– А Гомес терпелив?

– Конечно. Возьми историю с Клэр… – Кларисса внезапно замолкает и смотрит на меня.

– Какую историю?

Я понимаю, что именно из-за этого вопроса мы здесь и именно этого разговора ждала Кларисса.

«Интересно, она знает что-нибудь, чего не знаю я? Не думаю, что хочу это узнать».

Кларисса отводит глаза, потом опять смотрит на меня. Опускает взгляд в чашку, обнимает ее руками.

– Ну, я думала, ты знал… что Гомес влюблен в Клэр.

– Да.

Я не собираюсь помогать ей.

Кларисса водит пальцем по узору на столе.