– Эй.

– Ты не собираешься объяснить, что все это значит? – спрашиваю я.

Генри ставит на пол бокал и начинает расстегивать пуговицы на моей рубашке.

– Может, не стоит?

– Стоит.

Я расстегиваю на нем ремень и пуговицы на джинсах.

– Уверена?

Он целует мою шею.

– Да.

Я расстегиваю его ширинку, пробегаю пальцами по его животу под рубашкой.

– Но ведь на самом деле ты не хочешь знать…

Генри дышит мне в ухо и проводит языком по краешку. Я дрожу. Он снимает с меня рубашку, расстегивает лифчик. Груди выпадают, и я ложусь на спину, глядя, как Генри высвобождается из джинсов, трусов и рубашки. Залезает в постель, и я говорю:

– Носки.

– Точно.

Снимает носки. Мы смотрим друг на друга.

– Ты просто пытаешься меня отвлечь, – говорю я.

Генри ласкает мой живот.

– Я пытаюсь отвлечься сам. А если мне и тебя удастся отвлечь, еще лучше.

– Ты должен мне сказать.

– Нет, не должен.