— Ваша мать часто являлась к нему и наставляла. Этого было достаточно. Иногда появлялся и я… вместе с ней.
— Отец?! — я замер, наблюдая, как внешность смотрителя гарема искажается. Темные волосы становятся гуще и длиннее, острые черты лица обретают твердость. Глаза увеличились в размере, разрез стал более миндалевидным. Морок рассеялся, и проявилось истинное обличье. Но я знал, что это не было мороком. Отец владел древней магией изменения внешности, он менял свое тело по-настоящему.
— Да, я, сын, — ответил мой отец Вайрин.
Я вновь расхохотался, сильно, позволяя всему этому безумию, всей этой фантастической нереальности происходящего выплеснуться из меня.
— Успокойся! — твердо произнес он. И как в детстве, слово отца возымело действие. Мой смех угас.
— И это ведь ты позволил отравить эту девочку? — спросил я. — Думаешь, я прощу это? Зачем тебе это было?
— Чтобы расставить все по своим местам. Аленор должна была пройти испытание с твоим братом, и все это должно было закончится… Они должны были улететь, провести границу между прошлым и будущим.
— Да, и закончилось бы, если бы у меня не хватило ментальной силы уловить образы из памяти Ролара и своей памяти. И если бы не хватило мозга соотнести все… Знаешь, отец, я ведь даже начинаю помнить, как все это было… Как мы жили все эти годы. Этого ты не учел! Что один из твоих сыновей все поймет…
— Я надеялся, что это не случится. Но ты всегда был более… сообразительным. Что ты хочешь делать, сын? Позволь мне помочь тебе…
— Теперь нет — не позволю, — усмехнулся я. — У меня свой путь, не стой на нем.
— Послушай, Рокард, — Вайрин с пониманием посмотрел в мое лицо. Захотелось доверить все ему, сделать, как говорит отец. Но нет… Это Ролар так почитал родителей. Я — нет. Я всегда был слишком самостоятельным. А теперь я и вовсе лишний. — Послушай, — повторил он. — Сейчас ты хочешь рвать и метать. Ты хочешь… Я боюсь даже предположить, что ты собираешься сделать. Но помирись с братом по-настоящему. Вам теперь нечего делить. Сейчас все может хорошо закончится. Ты можешь помириться с ним, а здесь тебя дождется эта девочка, что стоит за дверью и прислушивается к нашему разговору. Помирись и не взваливай на Ролара это знание. Оставь его себе. Ведь теперь это все неважно.
Я задумчиво посмотрел на него. Если отринуть остатки гордости, то отец прав. Сейчас есть шанс на «счастливый конец» всей этой истории. Я могу сохранить свое государство, остаться с Мирейей. Править и жить… долго и счастливо. Оставить Ролару его страну и Аленор.
Только сердце в груди подсказывало, что я не могу пойти на этот счастливый конец. Он будет счастливый для всех. Только не для меня. Либо судьба поможет мне, и случится чудо…
— Хорошо, отец. Я оставлю ему неведение, — ответил я. — И прошу… Если я не смогу… помириться… сотри память этой девочке. Пусть она не страдает по мне. Пусть помнит что-то простое, светлое. И выдай ее замуж за хорошего человека… Она заслужила.
Я отвернулся и пошел по коридору.
— Стой, Рокард! — раздался властный окрик отца. Слово родителя должно было остановить меня, и я остановился. Оглянулся. Он быстро шел ко мне.
— Я не позволю тебе навредить ни им, ни себе! — сказал отец.
— Не сможешь, — усмехнулся я. — Я сам решаю и сам отвечаю за свои решения.
Мой отец силен ментально. Очень силен. Ментальная сила и навык ее использования растет с возрастом. Да и наш род всегда был одарен в этой сфере. Но я не зря считался сильнейшим менталистом. Отец силен, но не сильнее меня.
Я ударил так, чтобы не навредить ему по-настоящему. Просто лишить сознания на некоторое время, пока я выйду и улечу.