— Леди Эрика, не стоит вам… — Анна начала, было, свою обычную песню, но Эрика ее уже не слушала.

Она подошла к лошади, провела по жесткой гриве рукой. Потрогала шею животного — она была такая гладкая и бархатистая. Ощущение было совершенно новым и очень приятным. Лошадь была теплая, живая и, казалось, наслаждалась несмелой лаской юной девушки.

Почувствовав на себе взгляд, Эрика подняла глаза от шеи животного. Найд смотрел на нее, не отрываясь. Смотрел так, что девушка разом позабыла, ради чего она пришла на плац. Ее бросило в жар, а под ногами разверзлась пустота, и она падала в нее, и падала, и падала…

Юноша так откровенно и вместе с тем невинно любовался девушкой, что даже у Анны не достало духу сделать ему замечание, настолько это было естественно и правильно. А Эрика смотрела в его бездонные бирюзовые глаза, словно ныряя на дно залива Торкоас, и все богатства моря разом раскрывались перед нею.

Рука Эрики скользнула под уздцы лошади, чтобы взять у конюха повод, и в этот момент их пальцы соприкоснулись. Эрика едва дышала, сердечко ее трепыхалось раненой птичкой в силках, а в ушах стоял шум… шум морского прибоя, сквозь который пробивался тот самый чарующий голос:

«Мое имя Таура…» — говорил голос.

Едва осознавая свою внезапную догадку, Эрика открыла, было, рот, чтобы спросить…

— Какого черта, ты лапаешь мою невесту! — грубый тычок, почти удар, отбросил юношу в сторону. Ричард Нигель занял свое законное место подле Эрики и Красули. — Вы чем тут занимались, пока меня не было? — Нигель вперил в Эрику горящий взгляд.

— Ничего такого, лорд Нигель, я просто взяла повод у конюха, — Эрика пролепетала, но при этом так густо залилась краской, что любой бы понял, что она лукавит.

— Ах, повод взяла, — Ричард проворчал, уже чуть спокойнее, и принялся проверять лошадиную сбрую. И тут же новый выброс его ярости настиг несчастного Тауру, — Ах ты, разгильдяй!

Ричард резко развернулся к Тауре, и тот недоуменно посмотрел на господина. Не опуская головы, так, как привык встречать неприятеля в своем подводном мире — лицом к лицу. Не так, как слуги общаются с господами на суше. И от этого смелого взгляда бешенство Нигеля взвилось до небес:

— Ты еще и в глаза мне смотреть смеешь? Ты как подпругу затянул, подлец? Хотел, чтоб Эрика шею себе свернула на первой же кочке?

И широко размахнувшись, наотмашь, ударил юного конюха по лицу, по тому самому месту, что покрывал свежий ожог.

Брызнула кровь из лопнувшей кожи, голова Тауры мотнулась в бок, но он не сделал ни шагу назад и лишь сжал кулаки.

— С ума сошел, малой? — на выручку подопечному уже спешил Конор. — На колени падай да о прощении моли господина! — грузный конюх с неожиданной резвостью вклинился между Нигелем и Таурой, — Господин, не серчай на него! Он дурной, странный, словно с луны свалился.

— Так чего он тогда на моей конюшне делает? — Нигель брезгливо скривил губы и сплюнул в сторону.

— Так сообразительный шибко да сноровистый, — видя, что гнев господина чуть угас, Конор прибавил напор. Метнул красноречивый взгляд на Эрику, которая подорвалась, было, тоже защищать юношу, но отреагировала на подсказку и осталась на месте.

Нигель окинул Тауру презрительным взглядом: