Изумительно красивое небо, синее и бездонное, приютило несколько рваных перистых облаков, окрасившихся в кровь лучами низкого рассветного солнца.
- Привал! - скомандовал Борята и несколько воинов спешившись, принялись притаптывать снег на поляне.
Я успел подружиться с этим сильным и отважным человеком, хотя наша с ним первая встреча к тёплым отношениям не предрасполагала.
Борята был высок и широкоплеч, имел тёмные волосы, которые всегда коротко подстригал, и серо-голубые глаза. Круглое, красноватое лицо излучало здоровье и силу, небольшая ухоженная борода не могла скрыть косой рваный шрам на волевом подбородке.
Широкий лоб, со следами старых резаных ран и перебитый нос, словно подтверждали, что их обладатель опытный рубака. И это действительно было правдой, хотя Боряте ещё не исполнилось и тридцати.
Лично меня в этом человеке восхищало его непомерное чувство долга. Будучи воеводой Елзара, он целиком посвятил себя заботам о безопасности города. С подчинёнными был строг, но справедлив, требователен, но без самодурства, воинов своих берёг и без нужды никогда не рисковал их жизнями.
Солдаты знали, что за каждого из них воевода готов пойти в огонь и в воду, и отвечали ему преданностью и беспрекословным подчинением. Ему верили.
Через минуту весело заплясали языки пламени костра и котелок, доверху наполненный снегом, занял своё место над огнём. Я задумчиво смотрел, как медленно тают в воде белые хлопья, и невесёлые мысли вновь тревожили мою душу.
Недавно миновало два месяца с тех пор, как я не видел своих друзей и даже не знал, живы ли они в данную минуту. При мысли о Машуне, сердце болью отзывалось у меня в груди, разлука с дочерью переносилась тяжелее всего. Суждено ли мне снова увидеть своих близких? Ответ на этот вопрос найти пока не удавалось.
О том, что я оказался очень далеко от дома, я догадался почти сразу, но полная картина происходящего сложилась в моей голове лишь спустя некоторое время.
Память снова вернула меня к самому первому дню, проведённому в этом мире.
... Я оглох и ослеп, окружённый вязкой холодной чернотой со всех сторон. Кристи у меня вырвало из рук сразу, как только мы шагнули в портал, а через мгновение все чувства, отвечающие за связь с внешним миром, окончательно покинули меня. Но я всё время находился в сознании, хоть и ощущал себя растворённым в чернильной темноте без остатка.
Мне казалось, что исполинская чёрная волна, швыряет меня по бескрайним океанам вечности, словно ничтожную пылинку. Один такой вал подбросил меня особенно высоко и обрушил в неведомую пучину.
Падение длилось бесконечно долго и когда мне уже начало казаться, что дна у этой пропасти нет, я увидел свет и вновь почувствовал своё тело.
Я лежал на твёрдой гладкой поверхности, окружённый густым полумраком, но даже этот слабый свет больно резанул мне по глазам, когда я попытался их открыть. Превозмогая слабость, я принял сидячее положение и ещё с полминуты боролся с приступом тошноты.
Меня окружали металлические стены, пол и потолок, впрочем, последнего почти не имелось в положенном месте.
Я, бесспорно, находился в Железном городе, но на этот раз, чужом и незнакомом. В лабиринте почти никогда не бывает абсолютной тишины: шумит пар и жидкости в трубах, доносится далёкий металлический стук, слышится приглушённый монотонный гул, отдающийся в стенах.
В этом же месте тишина стояла гробовая и ни одна лампа не давала даже самого слабого света. Я почему-то сразу понял, что этот лабиринт мёртв и в нём уже давно нет гногов, механотонов, артефактов и исправных ловушек.
Свет проникал сверху, через колоссальное отверстие, вобравшее в себя почти весь потолок и одну из стен помещения, в котором я оказался. Грозная, неведомая сила, пробила несколько десятков уровней отделяющих меня от поверхности, образовав широкий туннель с оплавленными, смятыми краями. Он наклонно уходил в самые глубины Железного лабиринта, теряясь в темноте.
Я осмотрел своё тело и не обнаружил на нём серьёзных ран, проверил оружие, оно оказалось при мне и в порядке. Тоннель, оставленный страшным неизвестным оружием, имел сильный наклон, и позволял выбраться по оплавленным краям на свет дня.