Генерал вял мою руку и надел на палец тонкое обручальное кольцо. Я повторила тот же ритуал с его кольцом. Потом он поцеловал меня трижды.

— Теперь мы венчаны, жена моя Валентина! — сказал он, улыбаясь и столько счастья было в его голубых глазах, что я, зачарованная, потянулась к нему и, взяв за щеки, прижалась губами в долгом поцелуе. Опомнилась лишь, когда услышала покрякивание. Хмыкал в усы Иваныч и улыбалась Глаша.

Свечи, которые мы держали, она завернула в ту же тряпицу, в которой были кольца, и подала мне вместе с иконой.

— Храни её. Это святыня и защита вашей семьи. — сказала серьезно глядя мне в глаза. — А теперь пирком да за свадебку!

Мы прекрасно сидели, пили-ели. Нам кричали «горько!» и мы целовались. Я смотрела на тонкое золотое кольцо, и сердце мое чуть ли не взрывалось от счастья:

— Наконец! Наконец я обручена, даже обвенчана! И это впервые за все мои прошедшие годы, чего я не испытала ранее! И пусть это было не в церкви, и не с царской короной, но чувства у всех были настоящими. И это главное!

Мы сидели рядом и держались за руки, пока Глаша рассказывала, как они слушали проповедь, молились, совершали святое хождение.

— Нам с тобой обязательно надо будет съездить туда и совершить свадебный обряд. Ты согласна?

— Согласна. — кивнула я.

— Сегодня я улетаю вновь. Как приеду, зайдем в ЗАГС и зарегистрируем гражданский брак.

Он прижал меня к себе и поцеловал.

— Жена моя! — шептал, целуя вновь. — Люблю тебя и навсегда твой!

— А я твоя навсегда!

Хозяева старались не смотреть на нас и в то же время подглядывали и улыбались. Их лица были довольными.

— Это ты придумал? — показала я на свое кольцо. — Признавайся!

— Я! — улыбнулся он. — Очень хотел, чтобы мы с тобой и там, — он кивнул на потолок, — обязательно встретились. Вот и отписал нашим, что и как делать. Они поддержали. Так что, мы тебя захватили в плен… обманом.

— Скорее неведением. — хмыкнула я. — Но я не в обиде. Даже счастлива безмерно. Ведь я тебя очень люблю, муж мой Сереженька!

Он аж, застонал от такого признания и еще крепче прижал к себе.

Мы еще долго могли бы обниматься и лобзаться, но время поджимало. Еще надо было заехать ему за вещами в квартиру и дать задания Люсе. К тому успеть к самолету. Я отказалась ехать в общагу, а уперлась, что хочу проводить до аэродрома. Тот нехотя согласился и мы, попрощавшись с Глашей, собирались в столицу. Она набрала мне корзину с пирогами и куличами, мясом в горшке, с соленьями и вареньями. На мои возгласы — куда столько, отвечала, что мол, меня ждут голодные студенты и сметут тот час же.

— Корзинки верни. — строго сказала она. — А то на вас тарой не напасешься.