Билетер, крупная скучающая женщина, на мою простую просьбу продать три билета неприязненно посмотрела на Рэя:

– Это мутант?

– Марсианин.

– Мутантам воспрещен проход на колеоптодром.

– Он марсианин, – настойчиво повторил я.

– Могу продать два билета, – невозмутимо продолжала она. – Первый ярус – двадцать эксманов, второй – десять.

– Давай я попробую, – предложила Веста и обратилась к ней с самым приветливым видом, на какой была способна. – Нам нужно три билета во второй ярус. Нам двоим, – она показала на себя и меня, – и вон тому мужчине, – она указала на случайного человека в толпе.

Билетер даже не посмотрела в указанном направлении.

– Тридцать экманов.

Рукопожатие состоялось, и мы получили три пластиковых кругляшка с отчеканенными номерами: II-55, II-56, II-57. Помимо права занимать указанные места, теперь мы могли участвовать в тотализаторе.

Забег проходил по кругу в пятьсот метров, соединяющем два когда-то противоположных направления движения магнитобусов. Для этого платформы укоротили, магнитные плиты выкорчевали, а станцию дважды рассекли поперек. Стены вырубили террасами, оборудовав пластиковыми ложами – по сто на каждом ярусе. Первый возвышался над трассой на три метра, второй на пять, при этом и с пятиметровой высоты происходящее внизу наблюдалось отчетливо, так что двойная стоимость первого яруса мне показалась неоправданной. Почти все места обоих рядов были заняты. Зрители, все безоружные, в предвкушении зрелища перестали обращать внимание на Рэя.

В части стены, свободной от лож, на усеченной каменной пирамиде в кресле, врезанном в камень и обтянутом кожей, сидел глава Хепри, по совместительству распорядитель гонок и спонсор Цезарь. Его жук, тезка города, никогда не проигрывал, по уверениям наших соседей.

На противоположной стороне стадиона располагалась рубка комментатора.

Внутренняя часть арены огораживалась для нужд участников. Именно оттуда, проведенные более глубоким служебных ходом, должны были выйти жуки и их наездники. Каким образом люди перемещаются на меньших размерами существах, я не мог себе представить! Еще одни часы стояли на возвышении в центре стадиона. У них к внешней стороне рамы крепился гонг, и боек над ним оттягивался вместе с шариком на ленте.

Скатился с ленты и упал в цилиндр пятый металлический шар, одновременно с ним боек ударил в гонг. Глухой звон, заглушая разговоры, разнесся по трибунам. Толпа ликовала. Ее крики, смешавшись со звуком гонга, превратились в единый будоражащий кровь восторг.

– Дамы и господа, – заголосил комментатор в громкоговоритель, – мы собрались на девять тысяч девятьсот девяносто девятых жучиных бегах…

– Зачем мы здесь? – шепнул я Весте.

– Должны изучить участников, прежде чем делать ставки.

– …Насладиться мощью этих чудесных созданий, – говорил комментатор. – Пусть удача сегодня улыбается смелым!

Решетки поднялись. Из служебного хода вереницей выходили наездники, ведя в поводу своих скакунов. Эти пахари были гораздо крупнее всех когда-либо мною виденных. Они достигали людям пояса, а весили, наверное, килограммов по триста. Их короткие морды охватывали уздечки, панцири были окрашены в разные цвета и разрисованы различными изображениями и орнаментами.