В последних числах апреля 1945 года, когда соединения нашей 3-й гвардейской танковой армии, взаимодействуя с войсками 28-й армии генерал-лейтенанта А. А. Лучинского, очищали от врага берлинские районы Вильмерсдорф и Хагензее, происходили ожесточенные бои и на других участках сражения за Берлин. События развертывались с молниеносной быстротой.
В ночь на 29 апреля войска 3-й ударной армии генерал-полковника В. И. Кузнецова приступили к подготовке завершающего этапа битвы за Берлин штурму рейхстага. Непосредственный его захват был поручен воинам 150-й и 171-й стрелковых дивизий генерал-майора В. М. Шатилова и полковника А. И. Негоды. 30 апреля они атаковали последний оплот фашистов в городе. В ночь на 1 мая на фронтоне рейхстага взвилось Красное Знамя Победы, водруженное сержантами М. А. Егоровым и М. В. Кантария. В этот же день были ликвидированы и остатки франкфуртско-губенской группировки врага. 2 мая пала столица фашистской Германии. По улицам города прошли многотысячные колонны немецких пленных.
Май снова пришел на землю. Но это был необыкновенный май. Никогда еще Европа не видела советских воинов, стремительно идущих на Запад. Но она помнила их дедов и прадедов, тех, кто в прошлом, отстаивая независимость других народов, побывал под стенами Константинополя, в Берлине, знойной Италии, на заснеженных Альпах, в Париже, за Балканами, во льдах Ботнического залива. Вот и теперь их достойные правнуки и внуки, освободив многие страны Европы от фашистского ига, принесли и немецкому народу не месть, а свободу. Первой заботой коменданта Берлина генерал-полковника Н. Э. Берзарина явилось, например, неотложное дело: накормить голодных жителей города, дать им кров, оказать медицинскую помощь.
Уже в послевоенные годы один из руководителей немецкого антифашистского движения и немецких коммунистов Вальтер Ульбрихт, отмечая значение разгрома фашистского государства в строительстве нового, демократического строя, говорил: «В одной части Германии немецкий рабочий класс в тесном союзе с крестьянством и другими демократическими силами народа — после разгрома фашистских орд германского империализма Советским Союзом — осуществил коренной поворот в немецкой истории»[140].
Берлинская операция была одной из крупнейших в минувшей войне. Советские воины — патриоты, интернационалисты — в ходе ее боев были охвачены одним стремлением: до конца выполнить свою историческую освободительную миссию и как можно быстрее принести народам Европы долгожданный мир я спокойствие. Завершая разгром гитлеровских полчищ на немецкой земле, они проявили массовый героизм, неувядаемые образцы высокого воинского мастерства. Коммунистическая партия и Советское правительство высоко оценили успехи войск 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов. Более 1 миллиона 141 тысячи генералов, офицеров и солдат были награждены боевыми орденами и медалями. 180 соединений и частей были удостоены почетного наименования Берлинских. Свыше 600 человек получили высокое звание Героя Советского Союза. В числе награжденных были и многие воины нашей 3-й гвардейской танковой армии.
С падением Берлина немецко-фашистские войска начали прекращать сопротивление на всех фронтах второй мировой войны. Не капитулировала только более чем 900-тысячная группировка в Чехословакии, двумя группами которой командовали гитлеровские генералы Ф. Шернер и Л. Рендулич. Они пытались пробиться на запад и сдаться в плен американцам. Задача ее ликвидации была поставлена трем Украинским фронтам — 2, 4 и 1-му. Последнему предстояло срочно перегруппировать свои силы, главным образом подвижные войска, из-под Берлина на юг и, не втягиваясь в бои за Дрезден, нанести удар в общем направлении на Прагу. Начиналась Пражская операция последняя в войне против фашистской Германии.
Мне представляется возможным рассказать лишь о тех событиях этой операции, участником и свидетелем которых довелось быть. Случилось так, что в боях за цоссенский рубеж в районе Барута, на окраине Вюнсдорфа, я был ранен и некоторое время лежал в полевом госпитале в Котценау (ныне Хоцянув). Однако душа рвалась к боевым товарищам, в родную армию, и я в первых числах мая оказался в Берлине.
Гитлеровская столица была повержена в прах. Кругом развалины, воронки. На Фридрихштрассе нельзя проехать. Улица, под которой проходил затопленный метрополитен, похоронивший тысячи людей, провалилась. Жители города карабкались вдоль зданий. Та же картина и на Унтер ден Линден: изрешеченные трамваи, сожженная боевая техника, куча гильз, свежие могилы, неубранные трупы, баррикады. И везде приметы нашей победы — на домах десятки красных флагов.
Запомнилось Дымящееся здание рейхстага, черный скелет его купола, гордо реющее Знамя Победы, темно-серые колонны и стены, ставшие гранитными страницами народной летописи. Это были автографы Победы: фамилии советских воинов, взволнованные слова о пройденном и пережитом. «Мы шли сюда четыре года», — коротко и емко написал солдат о всей войне. Но он имел в виду не только дошедших до Берлина, но и тех, кто лег на родной земле, чью кровь вынесли в море воды Волги, Днепра, Двины и Невы, Днестра, Дуная и Вислы, кто пал в партизанских лесах, кто средь снегов ставил заводы и в цехах без крыш в лютый мороз точил снаряды и мины. По надписям на стенах рейхстага можно было проследить боевой путь многих соединений и частей. Одни писали: «Мы — с Волги», другие: «А мы — из Москвы», «Ржев — Рига — Варшава Берлин», «Мы защищали Одессу, Сталинград, пришли в Берлин. Летчики 2-й воздушной армии». Указывались не только маршруты победителей. Солдаты выступали как судьи, расписываясь на рейхстаге: «Мы пришли сюда, чтобы вы к нам больше не ходили». «Я удивлен — почему такой беспорядок в правительственном учреждении», — саркастически усмехнулся кто-то из бойцов. Мне запала в душу надпись безымянного солдата, который, будто разговаривая с сердечным другом, воспроизвел стихи поэта: «Вот когда война пройдет сторонкой и действительную отслужу, я в Сибирь, в родную деревеньку, на могилу к матери схожу».
Проезжая по улицам дымящегося города, я увидел следы ожесточенного единоборства; среди разбитой вражеской техники попадались и наши орудия и танки. Позже до меня дошли слова, сказанные комбригом В. С. Архиповым в бою на Кайзер-Аллее: «Разве это война? За целый день один квартал. Дайте мне простор для танков — пройду лесами, болотами, через горы перескочу, только было бы где развернуться танкистской душе».
Такая возможность представилась не только танкистам Архипова, но и всей нашей танковой армии, когда она, совершив 150-километровый марш из-под Берлина, к исходу 5 мая сосредоточилась северо-западнее Дрездена в готовности к броску на Прагу. В этот день восстала столица Чехословакии. Гитлеровцы, оправившись от растерянности, обрушили на город артиллерийский огонь, бросили танки, авиацию. Положение восставших было критическим, и они по радио обратились с призывом о помощи к Красной Армии.
6 мая было установлено, что перед правым крылом 1-го Украинского фронта противник на отдельных направлениях начал отходить. Этим и воспользовались наши подвижные войска, перейдя к преследованию. Их задача была нелегкой. Путь в Чехословакию преграждала горная гряда. Южнее Дрездена, у самой германско-чехословацкой границы, начинаются крутые отроги Судетских хребтов. Самые высокие из них уходят на восток. Ближе к Эльбе лежит Саксонская Швейцария — живописный, но такой же неудобный для танков район. Поэтому 3-я и 4-я гвардейские танковые армии устремились на Прагу по западному берегу Эльбы.
Через перевал в направлении на Теплице Шанов впереди нашей танковой армии, как и прежде, двигался передовой отряд. На этот раз ему были выделены танки с наибольшим запасом моторесурсов. О событиях в Праге знал каждый наш солдат и офицер. Они волновали нас, вселяли новые силы. Стремясь с честью выполнить свой интернациональный долг, воины наступали днем и ночью, не выходя из танков и автомашин. Казалось, навсегда прикипели руки водителей к рычагам и штурвалам. Мне надолго запомнились те тяжелые километры пути по горным дорогам, еще больше полюбились наши бесстрашные танкисты, мои боевые соратники. У них была одна забота: как можно скорее вперед, на Прагу, на помощь чехословацким братьям!
Армейский передовой отряд в составе 69-й механизированной и 16-й самоходно-артиллерийской бригад полковников Н. С. Ваганова и П. Г. Попова и армейского мотоциклетного полка подполковника В. В. Калинина уже на рассвете 8 мая достиг горного перевала. Наши части внезапным ударом уничтожили находившиеся там отряды фольксштурма и, пробившись через завалы по горным дорогам, к середине дня ворвались в Теплице Шанов, расположенный на территории Чехословакии.
В тот день радио сообщило всему миру долгожданную весть о поражении Германии. В предместье Берлина — Карлсхорсте был подписан акт военной капитуляции, продиктованный представителями союзного командования. В нем говорилось: «Мы, нижеподписавшиеся, действуя от имени германского верховного командования, соглашаемся на безоговорочную капитуляцию всех наших вооруженных сил на суше, на море и в воздухе, а также всех сил, находящихся в настоящее время под немецким командованием»[141]
Этому акту не подчинилась немецкая группировка Шернера в Чехословакии, но и она была обречена. Все уже и уже становилось полукольцо ее окружения, созданное в ходе непрерывного наступления трех Украинских фронтов.
8 мая было знаменательно и тем, что в ходе наступления 1-го Украинского фронта наступил решающий момент. Войска сломили сопротивление противника в горах. Танковые, а за ними общевойсковые армии правого крыла фронта преодолели границу и вступили на равнину. 5-я гвардейская армия на следующий день освободила Дрезден, 2-я армия Войска Польского заняла Бауцен, а 52-я армия — Герлиц. Соединились войска 4-го и 2-го Украинских фронтов, они быстро двигались к Праге с востока.
Мне не забыть тех первых, волнующих встреч с населением на пути к Праге. Неимоверно усталых воинов жители забрасывали цветами, преподносили хлеб-соль. Всюду слышалось: «Да здравствует Советская Россия!», «Наша дружба навеки!». Утром 9 мая в Прагу одновременно вошли передовые соединения 3-й гвардейской танковой армии, наступавшие с севера и 4-й гвардейской танковой армии, подошедшие к городу с северо-запада и запада. К 10 часам общими усилиями двух армий при активной поддержке пражских боевых дружин Прага была очищена от гитлеровцев. В тот же день в столицу Чехословакии вступили подвижные войска двух других Украинских фронтов, в том числе 1-я чехословацкая танковая бригада.
…Освобожденная Прага ликовала. Она чествовала победителей. В памяти навсегда запечатлелись картины того далекого майского утра. После долгих и тяжелых лет войны будто впервые на землю пришла весна. Среди людского водоворота медленно двигались советские танки, автомашины, орудия, еще не остывшие от недавнего боя. Рядом с пражанами, одетыми по случаю возвращенной свободы во все праздничное, шли воины в гимнастерках, не снимавшихся с солдатского плеча чуть ли не с одерского и нейсенского рубежей. Солдаты, какой день не видавшие отдыха, были счастливы. Кругом радостные лица и цветы… Море цветов. Розовые, ярко-красные — они пламенели в руках юношей и девушек у древних стен златой Праги, обожженной огнем войны. Но мне тогда вместе с радостью запала в сердце и грусть при воспоминании о тех боевых товарищах, которые не дожили до этого дня. Подумалось и о том сибирском воине, который дал обещание своей старенькой маме вернуться в родную деревеньку. Жив ли он? Видит ли он, как пражане бросают цветы в открытые люки танков, в автомашины, как рассыпаются, подобно фейерверку, их трепетные лепестки в лучах утреннего солнца. Слышит ли он людские возгласы: «Наздар!», «Да здравствует Красная Армия освободительница!».
10 мая советские войска замкнули кольцо окружения вокруг вражеской группировки, действовавшей в Чехословакии. Только несколько дивизий группы армий «Австрия» прорвались в зону американских войск.