— Типун тебе на язык! — в сердцах махнула на Никиту рукой хозяйка, — Для Егора Димитрича самое наилучшее!
— Ну давай, Димитрич! — Никита лукаво глянул на друга, — авось, не последняя.
— Крепкая! — Егор приложил ладонь к губам.
— На мочу коровью смахивает! — недовольно поморщился Никита.
— Я тебе покажу мочу! — вскинулась Колываниха, — на порог не пущу!
Егор вынул из кармана деньги и протянул ей:
— Не серчай, тетка Катерина.
— Да чего уж там! — Колываниха спрятала деньги под клеенку на столе, — приходите!
Никита и Егор вышли на улицу.
— По домам, полчанин? — предложил Егор.
— Не-е-е! Пойду к вдовушкам, — решил захмелевший Никита, — я человек независимый.
— А я во всем зависимый! — констатировал про себя Егор. Он медленно пошел в сторону высокого, видневшегося за другими дома.
Приближение весны чувствовалось в воздухе. Не было уже таких сильных морозов, когда даже скотину не водили на водопой, а носили воду в деревянных ведрах в сарай. Днем от солнечных лучей снег подтаивал и сугробы незаметно оседали. Плакали на солнце свисающие с соломенных крыш сосульки. Прибавился световой день. Крестьяне уже поглядывали на поля. Как скоро сойдет снег? Будет ли в этом году ранняя посевная? В эту пятницу баню топил Харитон. Баня стояла на отшибе и принадлежала она двум семьям. Поэтому и топили ее по очереди. Харитон наносил воды во вмазанный в плиту котел и жарко натопил печку. Детей Даша помыла дома в корыте. Ведь пока их, напаренных, будешь вести из бани, простыть могут. Поэтому детей мыли дома. Даша вошла в баню первая. Раздевшись в предбаннике, она шагнула в жаркое марево небольшой комнатки. Налила в шайку воды, разбавила ее стоящей рядом в ведре холодной водой. Потом начала поливать себя из ковша, радуясь горячим струям, стекающим по спине, по животу, по ногам. В это время вошел уже раздевшийся Харитон. Он жадным взглядом окинул худенькую фигурку Даши. Совсем голую он видел ее в первый раз. В постели она не снимала рубашки, и как он не настаивал, стащить ее не мог. При виде Даши у него загорелись глаза. Даша почувствовав на себе его жадный взгляд, обернулась. Покраснев, она плеснула на плиту ковш воды. От плиты тут же поднялся столб пара и окутал ее. Но Харитон уже прижимал ее к себе. Наклоняясь, он подхватил ее под колени и закинул ноги себе на бедра.
— Ты что, Харитон? Ошалел? — Даша отталкивала его от себя. Но Харитон не обращая внимания на ее смущение, обхватив руками ее бедра, заставлял двигаться.
— Стыдно же! — Даша обхватила его за шею, боясь упасть на пол.
— Да чего тут особенного? — Харитон целовал ее в губы, шею, грудь. — Ну давай же, давай, — Харитон тяжело дышал. Наконец он отпустил безвольное тело и лег на широкую лавку. — Дашка, ты попарь меня веником. Даша, взяв в руки березовый веник, хлестала его по поджарому телу.
— Ты покрепче, покрепче, — покрякивал довольный Харитон. Даша боялась ударить его сильнее. Все-таки по мокрому телу… Не вытерпев, Харитон выхватил из рук Даши веник и стал неистово нахлестывать себя. Тело его побагровело, когда он, наконец, отложил веник. — Хошь и тебя попарю, — Харитон был доволен и добр.
— Не надо, — испугалась Даша. Она расплела косу и золотистые волосы рассыпались по всему телу, полностью скрывая ее от взоров Харитона.
— Да уж, — восхищенно произнес Харитон, — таких волос, как у тебя, ни у кого нету! Вот еще была бы не такая тощая, да сиськи побольше были бы…
Даша не слушала мужа, она полоскала волосы в отваре чабреца. Дух от него заполонил всю баню, наполняя ее запахом лета. Искупавшись, они одевались в предбаннике. Харитон не смотрел на Дашу, словно и не происходило недавно между ними извечное таинство между двоими. В избе они пили чай всей семьей. Харитон молча прихлебывал из блюдца, вприкуску с колотым сахаром. Лицо его было непроницаемо и Даша не хотела знать его мыслей. Она думала, что может Харитон, наконец, охладеет в своих домогательствах, ведь ему не понравилась ее худоба. Теперь, наверное, мысленно сравнивает ее со своей первой женой. Даша молилась, чтобы сравнение было не в ее пользу.