Глава 56

– Как думаешь, отчего он так? – спрашиваю я у Юханнеса, когда священник закончил службу, и все собираются выходить.

Носильщики встают и занимают места у гробов. Подняв их и встав в ряды, они вдруг понимают, что невозможно пронести гробы через забитый под завязку зал. Они стоят и смотрят друг на друга, но никто из них, кажется, не понимает, что нужно делать.

Пара санитаров из коммунального центра осознают серьёзность ситуации и подают знак остальному персоналу. Часть из них выкатывают своих постояльцев на улицу, а остальные подбирают трости и ходунки для тех, кто ещё сидит. Двое медработников, которые приехали вместе с Мерете, снова здесь. Они берут её кресло, каждый со своей стороны, и везут его наружу вместе с остальными.

– С ним многое приключилось в последнее время, – говорит Юханнес, после того как зал освободили, а первые носильщики уже начали свой путь. Юханнес благоговейно кивает, пока они проходят мимо. – Ты ведь и сам там был, когда с его женой случился приступ.

Я делаю пару коротких шагов в сторону, ожидая нашей очереди примкнуть к неспешной толпе.

– Мда, – бормочет Юханнес и снова кивает, когда мимо проходит Харви. Он нас не видит, только смотрит пустым взглядом перед собой и машинально шагает вперёд, держа мальчишку за руку.

Юханнес твёрдо сжимает свой кисет с табаком, когда мы наконец вливаемся в эту реку скорби. Его взгляд блуждает по головам людей, идущих в похоронной процессии, которая сворачивает влево от церкви и движется к кладбищу.

На улице светит солнце. Тёплые лучи падают на автостоянку, на церковь и на процессию. Её участники выстроились вокруг вырытых могил на краю кладбища, где и будет произведено погребение.

Мы стоим чуть подальше от толпы и едва слышим священника, который снова что-то зачитывает. Вдруг я замечаю приближение чьей-то тени, и следом за ней появляется бледное лицо Харви.

– Вы её видели? – Харви кивает в сторону пригорка за дальними могилами, где двое медработников стоят бок о бок с Мерете. Она сидит, сложив руки на коленях, и смотрит на своего сына, который играет у ручейка, текущего вдоль забора кладбища. Он бегает вверх и вниз по берегу и тащит за собой прутик, окунув его кончик в воду, так что во все стороны разлетаются брызги.

– Ей зафиксировали челюсти и сшили мышцы, поэтому приходится кормить её через зонд.

– Прости, Харви, – говорю я и снова поворачиваюсь к нему. – Я…

– Нет, Торкильд, – взгляд Харви встречается с моим. – Это я должен просить прощения. Я был так зол, когда мы в последний раз говорили, мне было так страшно, но мне стоило понять, в каком состоянии находишься ты сам и настоять, чтобы ты вместе со мной поехал в больницу. Вместо этого я нёс какую-то чушь про маяк и про духов.

– Не думай об этом, – я прочищаю горло, – только я сам могу справиться со своими делами. Как она себя чувствует? – спрашиваю я, пытаясь направить разговор в другое русло.

– Ну, мы разговариваем. Я говорю, она пишет записки. Через неделю или две она приедет домой. Врачи говорят, что она поправится, что всё наладится со временем. Я надеюсь только, что она придёт в себя, когда начнутся съёмки. Она так давно этого ждала.

Собравшиеся закончили молиться, и гробы начали опускать.

– Ты нашёл датчанина, – замечает Харви, а священник в это время предлагает пастве проститься с умершими и бросить в могилу по горсти земли, после чего он достаёт Библию и читает, – когда ты был там… в море, – запинается он, – с привязанной к нему женской рукой?

Я киваю. Священник закрывает Библию и приступает к последнему благословлению.

– Теперь, по крайней мере, никто не сможет сказать, что её не существует. Им известно, кто она?