– Он вообще не верит, что я Марго по башке ударила, – не выдержав Сониного наседания, призналась Маша.

– Не верит?! – прошипела Соня. – Как это не верит?! А кто же ее, по его разумению, убил?!

– Я не знаю. – Маша пожала плечами и, соскользнув тощим задом с табуретки, пошла к выходу из кухни. – Он говорит, что если бы он так думал, то я давно бы уже нары грела.

– Ишь ты! – выпалила Соня ей вслед. – Много он знает! Ты сильнее всех Марго ненавидела. И никто не грозил ей, что убьет, никто! Никто, кроме тебя. Чего это теперь все так?

– Им виднее, – философски заключила Маша и поспешила удрать в магазин.

Там она очень удачно купила килограмм картошки, банку кильки в томате, маргарин по десять рублей и полбуханки хлеба. И у нее еще даже деньги остались.

На завтра, решила Маша, пряча сдачу в пустой кошелек. Завтра она на эти деньги купит макароны и лук. Маргарин еще останется, она на нем поджарит лук, добавит туда сваренные макароны и соусом от кильки польет. Вкусно будет. А сегодня она картошечкой себя побалует. Можно было бы, конечно, и супчик сварить немудреный, да лука нет и моркови, да и на воде что за суп.

Потом, все потом, успокоила она себя. Вот с работой определится, тогда уж и начнет себя баловать. А пока так, чтобы хоть ноги таскать.

Она вошла в подъезд, дошла до лифта. Ткнула пальцем в кнопку – тишина. Задрала голову вверх, подождала немного. Нет, ничего не клацает там наверху, не гремит. Либо сломался, либо кто-то держит лифт там для себя. Пошла пешком, попетляв в странных коридорных поворотах, прежде чем до лестницы добралась.

Чего так строили, спрашивается? Кому нужны такие катакомбы? В них укрыться и напугать кого-то – дело плевое. Вот и Марго попалась кому-то под горячую руку, не заметила спрятавшегося убийцу.

Кто же ее огрел-то? Кому она была нужна, руки об нее марать? Гадкая ведь, гадкая и мерзкая, до нее дотрагиваться тошно. Что-то Соня как-то странно себя ведет в последнее время? Все на нее наседает, все намекает на что-то. В самом деле думает, что она Марго убила, или от скуки смертной развлекается? А может, еще какая причина в этом во всем кроется?

Додумать внезапную догадку у Маши не получилось. На последней ступеньке лестничного пролета, ведущего на второй этаж, стоял, широко расставив ноги, ее бывший собутыльник Валерка.

– Здорово, Машка, – улыбнулся он ей вполне приветливо, что случалось крайне редко.

Был он злобным и ехидным по сути своей.

– И тебе не хворать, – отозвалась Маша вежливо. – Дай пройти-то.

Валерка как стоял, так и не сдвинулся с места, преграждая ей дорогу. Мало того, к ее голове потянулся, попытавшись погладить по затылку.

– Да иди ты! – разозлилась Маша. – Некогда мне.

– Чем занята-то? – ухмыльнулся тот, так и не уступив дороги. – Ты теперь трезвенница, да?

– Допустим, и что?

Ругаться с ним смысла не было. Этот гад еще мог и в морду дать, с него станется. Поэтому Маша, привалившись спиной к стенке, примирительно улыбнулась: