Он даже договорить ей не дал, оборвав грубо раз и навсегда:
– Я ничего пока не думаю, поняла?! И не буду думать до тех пор, пока не увижу, пока не расспрошу, пока не будет у меня заключения экспертов.
– Понятно, – закивала она и опять подтянула очки.
Может, правда, маскируется? Слишком уж часто она очечки свои теребит. Так теребит, будто они мешают ей. Надо бы при случае в стеклышки эти посмотреть, может, они без диоптрий.
Он въехал на стоянку, вышел из машины, не шевельнулся даже, чтобы ей помочь, пускай сама выбирается, знала, куда работать шла. Тут не до реверансов. И сразу пошел к машине «Скорой помощи».
– Утро доброе, – кисло улыбнулся Орлов только что подъехавшим прокурорским.
– Уж доброе, куда там! – фыркнул кто-то. – Начался день с трупа, им и закончится.
– Тьфу на тебя, тьфу! – зашикали со всех сторон. – Этой мало, что ли?
– Этой много! – покрутил головой врач. – Килограммов сто десять!
– Женщина? – спросил Орлов, направляясь к подъезду, помощница семенила рядом на своих нелепых толстых каблуках.
– Да, женщина, – закивал доктор, поспешая за ним. – На вид лет сорок пять—пятьдесят. Но их сейчас разве поймешь?
– Причина смерти?
Орлов как раз подошел к лифту. Увидел и тут же глянул на доктора:
– Черепно-мозговая?
– Трудно судить, – тот пожал плечами. – Кровищи, конечно, много, но и дама сама не мелкая. Давление наверняка шкалило. Обильная кровопотеря могла быть и поэтому. А причина смерти… Нет, тут пускай эксперты хлопочут, мое дело – факт летальный установить.
– Ладно, понял, – покивал Орлов, ничуть на врача не обидевшись, тот все правильно говорил. – Удалова! Иди-ка сюда.
Сейчас подойдет на своих каблучищах, глянет на тетку всю в крови и с остановившимися глазами и в обморок хлопнется или блевать начнет в углу подъезда.
Не хлопнулась! И не вырвало ее. Мало того, присела на корточках рядом с Орловым и долго рассматривала кабину лифта и труп.
– Она от чего умерла? – вдруг спросила она, когда Гена уже устал так сидеть, ноги затекли.
– Пока неясно. Возможно, черепно-мозговая. Кто-то шарахнул тетку по голове.