На дворе уже стоял январь, весьма суровый месяц: шёл снег и тут же смерзался. Вода замерзала в кувшинах, битая птица в амбарах стала точно деревянная; колбасы покрывались инеем, коровье масло стало твёрдо, как камень, деревянное масло побелело. Деревенские мальчишки ловко ловили на клей воробьев, искавших под мёрзлой корой снега какой-нибудь жалкой поживы, и таскали эту жалкую дичь домой. На сером и ясном небосклоне чётко выделялись неподвижные скелеты деревьев, ветки которых были покрыты снежным пухом. Одеяло из снега лежало также на хижинах и на верхушках заборов, усеянных следами кошачьих лап, ибо и кошки тоже охотились по снегу на воробьев. Вдали поля и луга также были покрыты этим чудесным белым мехом, оберегающим теплоту земли от резкого холода зимней поры. Чёрным столбом поднимался вверх к небу дым над домами и хижинами, и нигде не было слышно ни малейшего шума, словно все вокруг вымерзли и теперь весна никогда не наступит. Тем приятней было сознавать, что денежки мне постоянно капают. Купцы из Брюгге охотно выкупали наши ткани и требовали еще и еще.

Наступил февраль: был пронзительный ветер и крепкий мороз. Корабли в порту Зебрюгге, застряли во льдах до потепления. Я немного затосковал здесь. Сытая, размеренная жизнь, без всяких приключений, начала меня уже угнетать. Светает поздно, темнеет рано, заниматься кроме работы в деревне нечем. По воскресеньям обязательные поездки в соседнее село, посещение церкви, прослушивание службы. Тут женщины на любителя, даже в церкви особо рассматривать на мой вкус некого, так что я корчил из себя сурового иностранца, не владеющего местными языками чужака. Немного помогали мне развеется поездки в город. А там наступила пора ярмарок, народ со всей округи валом валил на Большой рынок. Рядом с каналом залили большой каток. Вокруг меня разворачивалась весёлая картина: люди, катающиеся на санях; конькобежцы в бархатных одеждах; девушки на коньках, в отделанных парчой и бисером, сверкающих пурпуром и лазурью юбках и телогрейках. Молодежь веселилась. Эти юноши и девушки прибегали, убегали, хохотали, скользили, гуськом, парочками, напевая песни любви на льду или заходя выпить и закусить в многочисленные ярмарочные балаганы, украшенные флагами, там они угощались водочкой, заморскими фруктами апельсинами и фигами, вяленой камбалой, яйцами и варёными овощами и мелкими пельменями с зеленью в уксусе. А вокруг раздавался скрип льда под полозьями саней и салазок. Чувствуешь себя немного чужим на этом празднике жизни, но потерпим, весна уже не за горами.

Но вот в конце февраля подул теплый ветер со стороны Брабанта, снег растаял, и низкие луга были залиты водой. Корабли в порту освободились от плена и спешили восполнить свой простой, пошли челночные рейсы в Англию. Я давал заказы на небольшие партии дешевого грязного цветмета, а кузнец Ян Смайтте из Зебрюгге с которым я подрядился, плющил и вытягивал большие тонкие листы из моего металла и понемногу складывал его у себя во дворе. Наши дела шли неплохо, и Клаус Сколап уже примеривался выкупить мою долю, но пока же он возвращал мне деньги, которые я вложил в оборотные средства.

Наступил март, погода была неустойчива, иногда пригревало солнце, а иногда резкий противный ветер дул с моря; и тогда с серого неба падал в воду каналов и прудов мелкий град. Тем не менее, крестьяне уже чувствовали, что скоро им придет пора возвращаться на поля, тогда вся надежда у Клауса останется только на детей и старушек. Торопливый Клаус гнал объемы производства, как бешенный, торопясь сделать задел на лето.

Пришёл апрель. Вначале стояла мягкая погода, но потом снова ударил мороз, и небо стало пасмурным, как в зимний день. Теперь погубят нагрянувшие заморозки и цветущую грушу, и жасмин, и все те бедные растения, которые, доверившись теплу преждевременной весны, поторопились распустить свои цветочки. Опять падают снежинки на дорогу, и не торопясь, словно нехотя, тают. Мне же до бед местных селян особо дел нет. Свои шестьсот песо из оборотных средств я уже изъял и на них частично куплен металл, а большая часть денег еще ждет своего часа. Дивиденды за прошлый год мы тоже уже подсчитали, и Клаус мне их уже выплатил, получилось еще почти четыреста песо, после вычета всех моих расходов на проживание и питание. Неплохо теперь за два месяца Клаус должен постепенно выплачивать мне основной капитал, потом подсчитаем дивиденды за текущий год и прощай, Фландрия, вперед, к приключениям.

Был самый конец апреля, холода, наконец, ушли в прошлое, все деревья стояли в цвету, все растения, полные соков, нетерпеливо ждали мая, благоухающего, словно букет цветов. В весенних садах, заливаясь, распевали соловьи. Легкий ветерок разносил по дорогам сладостные ароматы цветущих лугов. Море шумело вдали, словно нежась под лучами приветливого солнца. Яблони и вишни стояли в цвету, омываемые морями тёплого воздуха, распустившиеся маргаритки розовели на лугах, терновник, весь белый обрамлял заборы… В Брюгге меня известили, что будет продаваться подходящий корабль, не новая, но еще вполне крепкая французская каравелла, которую английские пираты захватили совсем недавно. Судно небольшое, предназначенное для каботажного плавания вдоль берегов, но у Колумба его «Кружка» и «Малышка» были примерно такого же размера, так что и через океан можно сходить. Корабль будет продаваться с аукциона, но желающих пока немного, здесь Франция под боком, тебя остановят, так потом объясняй, что ты его купил. Возьмут, конечно, плавать дальше на Балтику или еще куда, но там и своего леса достаточно, сами себе строят, корабли там нужны совсем небольшие, в океане им плавать не нужно. Как говорят испанцы: «Выбирая долго, выбирают худшее». Так что нужно брать.

Мне необходимо 1500 песо, а у меня пока что только в наличии тысяча с небольшим, почти 1050. Ничего, сегодня мы в Брюгге неплохо расторговались, так что Клаус сможет выделить мне нужную сумму. Итак, я тоже участвую, даю доверенность агенту, в пределах заданной суммы покупаем, если выше, то будем ждать дальше. Неплохой шанс у меня есть, но «присесть — еще не значит прыгнуть». Аукцион будет через несколько дней, нахожу Клауса и выбиваю у него обещание раздобыть мне необходимую сумму.

И вот в ясный майский день, когда распустились белые цветы боярышника, и веселые солнечные лучи играли на вызолоченных флюгерах на верхушках крыш, я узнал, что стал счастливым обладателем своего корабля. На это ушло чуть более 1400 песо, плюс аукционный сбор плюс налоги. Итого почти полторы тысячи. Теперь еще нужно поставить корабль на верфь, привести его в порядок и обить днище медными листами. Приехали в Брюгге, я оформил необходимые бумаги, так же оформили с Клаусом нашу сделку, теперь он выкупает мою долю, но уже за 1200 песо. Помогли рыночные колебания курса из за военного вторжения осенью, а также были учтены мои улучшения в его ткацкое производство. Так что теперь любой желающий за эту сумму мой пай теперь выкупит. Клаус обязуется собрать остаток средств в течении двух месяцев, ничего, время пока терпит. Он то на мне заработал в два раза больше против моего, теперь, наверное, мечтает, что скоро разбогатеет. Всякая козявка лезет в букашки. Не буду разочаровывать этого товарища, что уже через год его родную Фландрию будут топтать грязные сапоги французских оккупантов. Воистину, народ говорит: «Незнайка лежит, а знайка далеко бежит». Я же аванс в пару сотен песо получаю уже сейчас, он пойдет на оплату ремонтных работ на верфи. В деревню Осткамп сейчас возвращаться уже не буду, перебазируюсь в Зебрюгге. Сам разместился неподалеку от порта, в приюте для купцов под названием «Царство объедал».

Протолкнул свой корабль на верфь, здесь тоже очередь работ, но у меня объем небольшой. Поставили корабль в сухой док, забрали у кузнеца листы, теперь проблема с гвоздями, нужны шляпки луженые сверху. Нахожу нужного мастера, будет понемногу делать. С утра до вечера теперь пропадаю на верфи, исправляем недочеты, ремонтируем, прилаживаем тонкие листы к днищу, как бы их не ободрать при спуске на воду. Денег в обрез, еле убеждаю всех потерпеть до очередной порции денежных вливаний от Клауса, но, кажется, конец уже виден. Постепенно делаю заказы на дешевые ткани, металлические предметы (иглы, ножи, топоры и прочие стальные вещи), стеклянную мишуру, пора подумать и о товаре, который повезет мой корабль. Подбираю несколько человек в команду, пока хватит, до Севильи перегоним, а там еще моряков наберем. Провел здесь я уже более семи месяцев, а эту страну так и не полюбил, и не стал здесь своим; жителей Фландрии я нашел чванными, враждебными и жадными обжорами, они же считали меня наглым, самоуверенным и хитрым негодяем.

Подбиваю баланс, было 1600 песо, я провернул удачно спекуляцию паем, купил корабль который обошелся мне в 1900 песо с обивкой днища и ремонтными работами, дивидендов я получил и еще получу остаток всего в 800 песо (зима — высокий сезон для сельской мануфактуры, а у нас продукция с высокой добавленной стоимостью), итого на товар, продукты набор команды и хотя бы одно орудие у меня остается всего 700 песо. Нормально, жить можно. Кроме того ищу и договариваюсь перевезти попутные грузы до Севильи, так — то: ткани, трикотаж, разнообразные металлические предметы. Так что, ждем остаток средств от Клауса и пока торжественно спускаем на воду мой новый «Эль Сагио».

И вот, наконец, жарким июньским днем, 2 числа, в период упоительного цветения боярышника, а также множества роз, жасмина и жимолости в садах, мы готовились отплывать. Трудолюбивые пчёлы без устали собирали мёд с цветов, делали воск и заводили куколок в ульях, не вмещавших уже их роёв. Когда дул ветер из Фландрии и нёс благоухание этой расцветшей страны все мои восемь матросов, поднимали к верху носы и весело замечали:

— Чувствуете, какой приятный запах доносится из Фландрии?

И физиономия нашего старшего боцмана Адриана Хембейзе, краснорожая, точно печёная луковица, принимала умильное выражение. Пора, труба зовет, караван из нескольких судов отплывает на юг, кто во французскую Бретань за солью, кто в Лиссабон и Севилью, а кто и дальше, в Средиземное море. Большим караваном плыть намного безопасней, пираты не рискнут напасть. На каждого «корсара», найдется управа.

Клаус окончательно рассчитался, я закупил на остаток дешевых железных стрел для арбалетов и наконечников для пик из не самого хорошего железа, но Кортесу для индейцев пойдет и так, ему латы пробивать не нужно, а также немного дешевых клепаных шлемов и нагрудников из незакаленного железа, для индейцев и такие подойдут. Все денег у меня больше нет, взять их негде, в долг мне никто не даст (и так долги в Испании и на Карибах), моя Нидерландская эпопея подошла к концу, время деньги, поехали!