С момента своего основания деревня сохраняла определенную независимость от страны в целом, отчасти из-за своей географической изоляции. До 2003 года, когда через долину Малана была построена дамба, до деревни можно было добраться только пешком после однодневного похода. Маланцы говорят на канаши, автохтонном[44] языке, который жители соседних деревень не могут понять. Они живут по собственным законам под эпитетом старейшей и сохранившейся демократии в мире и считают себя кастой выше всех остальных. Этот народ известен тем, что при обмене товарами с чужаками они бросают предметы в грязь, дабы исключить физический контакт. Расположение Маланы на горном склоне затрудняет выращивание продовольственных культур. В середине XX века, отмечает валлийский антрополог, посетивший остров в 1950-х годах, маланцы практиковали скотоводство и вели скромное хозяйство на уступчатых участках. Тем не менее одна культура успешно произрастала. Жители деревень выращивали каннабис и плели из волокнистых стеблей корзины, циновки, веревки и сандалии.

Долина Парвати приобрела репутацию туристического места несколькими волнами: итальянцы приезжали в 1970‐х годах, что вызвало наплыв других любопытных европейцев, ищущих необычное направление в Индии, японские туристы – в 1980-х годах, а затем в 1990-х годах долину нанесли на карту путешественники из Израиля, которые считали ее обязательным пунктом для посещения во время любой поездки на Субконтинент. Касол стал центром, где можно было купить барабан джембе[45], кошелек из бисера или ловец снов ручной работы. Он стал местом, куда пастух вел отару овец по изрытой колеями главной дороге через город, а из кафе для туристов, где подают банановые блинчики и лазанью, доносились негромкие буддийские гимны. И остальная часть долины последовала этому примеру. Некогда отдаленные горные деревушки превратились в деревни, в которых туристы размещаются прямо дома у местных жителей или в гостевых домах, с кафе и магазинами. По официальным данным, ежегодно долину Парвати посещают 10 тысяч иностранных туристов, но, вероятно, их гораздо больше. В 1992 году правительство Индии запустило программу по отслеживанию иностранных туристов по всей стране, в рамках которой владельцы всех отелей, пансионов или любого другого платного арендного жилья должны были в электронном виде подавать записи под названием C-Form на каждого гостя, остановившегося в их заведении. Для этого требовались номера паспорта и туристической визы, откуда он приехал, а также следующий пункт назначения. В крупных городских центрах и на более популярных туристических направлениях процесс заполнения C-Form был простым: сначала ее подавали на бумаге, а затем вводили в онлайн-базу данных, которую вел департамент туризма. Если кто-то пропадал без вести, оставался хотя бы цифровой след. Однако в более сельских районах про C-Form часто забывали. На протяжении десятилетий путешественники входили и выходили из долины Парвати без каких-либо записей.

Остальная Индия привлекает самых разных туристов: от богатых знаменитостей до недавних выпускников университетов, отправившихся в кругосветное путешествие, от людей, которые изучают йогу и хотят отточить позы, до хиппи Нового времени, стремящихся заново пережить старые времена. Одни едут по Золотому треугольнику, проносясь мимо Тадж-Махала и ряда пустынных фортов, а другие месяцами стоят в очереди вдоль южных пляжей Гоа. Туристы, которых привлекает долина Парвати, напротив, приезжают, чтобы убежать от суеты и шума, от жары равнин Ганга, от загрязнений и смога. Они приезжают без списков или рекомендаций, что обязательно нужно посетить, но с целью испытать воплощение шанти – мира и спокойствия.

Некоторые безрассудные туристы приезжают, чтобы попробовать запрещенные вещества, однако других тянет в отдаленные деревни региона, где правоохранительные органы, правила и контроль фактически отсутствуют. Они совершают походы и разбивают лагеря под сенью великих Гималаев. А многие ищут духовного опыта – совершить паломничество к храмам долины на берегу реки, искупаться в горячих источниках, бьющих словно из уст богов, встретиться со странствующими садху и святыми мистиками или найти свой собственный путь ввысь и вверх. Большинство тех, кто посещает туристические городки долины и деревушки на склонах холмов, быстро привыкают к ритму жизни, обычному для этого отдаленного уголка Индии: дни превращаются в недели, а недели – в месяцы.

В Касоле Шетлер нашел Wi-Fi и связался с Кристофером-Ли Хамфрисом, французом и единомышленником, который следил за путешествиями Шетлера после того, как связался с ним на его странице в соцсети. Он предложил американцу присоединиться к нему «в деревне Калга в долине Парвати» и послушать «несколько советов о том, как избежать наплыва туристов». Они встретились в местном кафе, а затем отправились вверх по долине. Хамфрис сел в машину, а Шетлер поехал на мотоцикле. Они промчались мимо города-храма Маникаран, где, по преданию, образовались горячие источники, созданные мифическим змеем, который вернул богине Парвати потерянную в реке серьгу, или мани. Автобусы с паломниками приезжают сюда круглый год, чтобы окунуться в воду, бьющую из-под земли, настолько горячую, что в ней можно варить рис, и ее приходится разбавлять прохладной речной водой, чтобы сделать пригодной для купания. Сикхские паломники, которые верят, что Гуру – основатель сикхизма Нанак – бывал в этом месте, сдруживаются с паломниками-индуистами, прибывающими сюда, чтобы посетить места, связанные с Шивой и Парвати. Летом 2015 года туристический автобус с паломниками, направлявшийся в Маникаран, съехал с дороги и упал в реку. Окончательное число погибших определить было трудно, но, по оценкам, их было около тридцати. «Автобус до сих пор не нашли, – заявил журналистам заместитель комиссара Ракеш Канвар через несколько дней после аварии. – Большинство тел, возможно, так и застряли в автобусе или были унесены водой». В 2002 году другой автобус, набитый паломниками, упал в реку недалеко от Маникарана. Погибло тридцать девять человек. Ни их тела, ни сам автобус так и не были найдены.

Шетлер проехал зигзагом по изрытой дороге и припарковался на месте строительства плотины ниже деревни Калга, которая должна была стать самой большой в долине. До того как промышленники и застройщики осознали гидроэнергетический потенциал реки Парвати, ее течение контролировали исключительно природные колебания: необычные снегопады зимой вызывали ярость талых вод, а обильное муссонное лето, столь желанное на плодородных равнинах в других частях Индии, бурно размывало ее берега. С годами в долине появлялось все больше плотин, и энергия реки, которую часто приписывали переменчивым капризам богини, была укрощена и отрегулирована. За исключением тех случаев, когда это не удавалось сделать. Выше Калги располагается территория, недоступная для промышленников. Она слишком удалена, слишком сурова и слишком опасна. Однако именно там сила реки достигает своего пика. Это место, где муссонные облака врезаются в горную стену и извергают дождь безжалостными грохочущими потоками. Именно здесь снежный покров впервые сбрасывает свою ледяную воду в тысячи притоков, питающих реку Парвати.

Шетлер оставил свой мотоцикл у плотины, перекинул рюкзак через плечо и присоединился к Хамфрису на крутой грунтовой тропе, ведущей в деревню. В Калга, расположенной на краю холма, есть несколько деревянных гостевых домов и гостеприимных семей, предлагающих самые простые комнаты, из которых открывается вид на заходящее над долиной солнце. Они прошли мимо заведений с такими названиями, как Snow Line, Apple Cottage и Mantra, пока не добрались до Om Shanti – простого двухэтажного гостевого дома с глинобитными стенами, выкрашенными в яркие цвета. Как и каждое здание на склоне холма, он был окружен яблонями. Калга издавна была деревней фруктовых садов, грунтовые тропинки ныряли под раскидистые ветви, усыпанные красными и зелеными яблоками осенью, белыми и розовыми цветами весной.

Фермеры складывали яблоки в пластиковые ящики и отправляли на продажу по всему штату и за его пределы, благодаря чему Химачал-Прадеш приобрел репутацию производителя одних из лучших яблок в Индии.

Шетлер поселился в простом номере отеля Om Shanti с грубо выкрашенными стенами, жестким матрасом на деревянной кровати и окном, выходящим на долину. В тот вечер они с Хамфрисом вместе поужинали и обменялись историями. Хамфрис был рад, когда увидел, что Шетлер соответствует своему инстаграмному[46] образу: харизматичный, предприимчивый, задумчивый, добросердечный. Так было не всегда.

В течение следующих нескольких дней двое быстро сблизились и поняли, что они бывали в одних и тех же местах по всему миру. Однажды вечером на крыше Хамфрис провел с Шетлером несколько занятий йогой. Француз занимался йогой уже много лет. Он продемонстрировал несколько асан, пока солнце опускалось все ниже к горам. Они говорили о почти невозможности поддерживать стабильные отношения в дороге. И Шетлер рассказал о страхе, беспокоившем его в течение многих лет, о том, что, по его мнению, Хамфрис мог бы понять. Шетлера волновало, что он выставляет свои приключения на всеобщее обозрение, публикуя фотографии и рассказы для онлайн-публики, не проживая и не осознавая их в полной мере. Шетлер до этого уже писал в интернете, что его беспокоит, как блог лишает его возможности прожить этот опыт: «На ведение блога уходит много времени, и иногда мне трудно справиться с тщеславием, когда я рассказываю истории о себе. Но я люблю делиться своей любовью и собой с людьми». Они с Хамфрисом говорили о том, как поиск аутентичности вписывается в идеалы их путешествий, о преимуществах связи с миром природы и о «попытках сохранять верность своему духу, не продавая его в Сети», – вспоминает Хамфрис. Некоторое время Шетлер довольствовался этим, но однажды написал, что ощущает давление, которое заставляет его и дальше наращивать свои приключения, чтобы удерживать аудиторию.

Однако Хамфрису показалось, что давняя причина для беспокойства американца достигла своего предела. Шетлер пытался понять, где находится его эго. «Думаю, что в его жизни был такой период, когда он задавал себе вопросы и не знал, в каком направлении ему двигаться», – вспоминает Хамфрис. И все же его поразило, что у Шетлера, по крайней мере, был план действий на ближайшее время. «Он просто готовился делать свое дело, – вспоминает он, – отрезать себя от культуры гостевых домов и от общества путешественников». Хамфрис пробыл в долине Парвати три месяца и более или менее постоянно был в дороге в течение предыдущего десятилетия. Той весной он приехал в долину на Rainbow Gathering – собрание представителей контркультуры, которые проводятся в разных местах по всему миру с начала 1970-х годов. На них пропагандируется антиконсьюмеризм, мир и взаимное уважение. В течение месяца той весной – с новолуния 5 мая до новолуния 6 июня – на лугу возле Кхеерганги проходил сбор, временный лагерь вокруг священного горячего источника в полудне пути выше по долине, в который влюбился Шива и назвал его в честь своей жены Парвати. Хамфрис рассказал Шетлеру, что помимо палаток несколько десятков путешественников предпочитают спать в каменных пещерах в окрестных лесах. Хамфрис и сам иногда там ночевал.

Шетлер однажды описал суть своих путешествий как «не движение к чему-то, а движение в направлении чего-то» – жизнь с неопределенными и изменчивыми планами, а не с фиксированной целью. Но в Индии его действия имели намерение. Изначально туманная идея посетить отдаленную горную и священную долину приобрела в его сознании четкие очертания: не коротать дни в каком-нибудь захудалом гостевом доме, размышляя с попутчиками о шаблонном буддизме, пока не закончится виза, а отправиться в горы сам по себе. «Полагаю, он хотел чего-то более аутентичного», – говорит Хамфрис.

План Шетлера воплощался в жизнь: он хотел жить в пещере.

В таких деревнях, как Калга и соседних с ней Тош и Пулга, медленно проходят дни и недели, пока паломники и духовные туристы ждут, чтобы рассеялся туман, чтобы открылись горные вершины, чтобы все прояснилось. Однако непроглядный туман вызывает у некоторых беспокойство и нетерпение. И поэтому они поднимаются выше. Хамфрис повел Шетлера дальше вверх по долине, отметив, что все, что он ищет, можно найти в Кхеерганге. Он упомянул горячие источники и виды на горы, тихие леса и освещенные солнцем луга.

Шетлер не терял времени даром. 23 июля, на следующий день после прибытия в долину, он написал длинный пост, в котором изложил свой план: «Я отправляюсь в одиночное путешествие в верхнюю часть долины Парвати в индийских Гималаях и буду жить в пещере. Я беру с собой немного овсянки, орехов и изюма, металлическую чашку, нож, дождевик, дневник, свечу, спальный мешок, фотоаппарат и свою трость-флейту. Здесь, высоко в Гималаях, ручьи достаточно чистые, из них можно пить. Экосистема почти идентична западной Монтане, поэтому я знаком со многими съедобными растениями…

«Некоторые пещеры населяют садху, эксцентричные – в основном голые – индийские мужчины, живущие в дикой природе, которые следуют древней мистической йогической традиции. Они медитируют в пещерах месяцами или годами, курят индийские трубки и отрекаются от мира в поисках просветления. Я планирую воплотить свою собственную версию этой идеи, и к этому меня зовет уже много лет. Не отречься от мира или достичь просветления, а бродить в одиночестве по величественным Гималаям, питаться тем, что дает земля, пить прямо из рек, спать в пещерах, медитировать и играть на флейте в горах. Быть человеком. Я скоро вернусь. Я [так] взволнован перед тем, как продолжить свою поездку на мотоцикле в Ладакх.

P. S. Если я попаду в беду или начну голодать, я могу спуститься в деревню и попросить помощи или еды. Я не умру».