Александр кивнул Аристиду и, хотя краска залила его лицо и шею, снова начал читать:

– «Царь Ксеркс выполнит любое соглашение, которое я заключу от его имени. Прислушайтесь же к моему предложению, как если бы вы слышали его собственный голос. Как если бы сам Ксеркс стоял перед вами».

Кто-то из толпы выкрикнул непристойное предположение насчет того, что бы они сделали, если бы персидский царь и впрямь оказался здесь.

По толпе прокатилась волна смеха. Стоявший рядом с Александром перс нахмурился и впился взглядом в толпу, закусив губу от злости из-за проявленного неуважения. Аристид оставил выкрик без внимания. Здесь собрались афиняне, а не статуи! Он не мог затыкать им рот.

– «Властью, данной мне, я говорю это, – мрачно продолжил Александр. – Нет никаких условий или переговоров. Я делаю единственное предложение. Если мне откажут, я начну войну, которая приведет к уничтожению всех городов, союзных Афинам и Спарте. Я превращу Грецию в пепел и кости. Слушайте внимательно и думайте о своих детях. Второй такой возможности не будет».

Царь Македонии снова взял драматическую паузу, как будто играл на сцене. Вот только речь шла не о каких-то пустяках, а о делах серьезных, и на Аристида театральный прием оратора произвел неприятное впечатление. Александр слишком наслаждался своим положением. Македония была бедным краем на севере Греции, завистливым соседом. Возможно, этим все и объяснялось. Даже сожженные, Афины имели значение несравненно большее, чем любой из городов Македонии, да и вряд ли к тем поселениям вообще подходило слово «город».

– «Если вы согласитесь принять власть Ксеркса, если, как это принято у нас, предложите землю и воду, признав Ксеркса своим правителем и повелителем Греции, я избавлю вас от грядущей войны. Вы будете платить налоги в Персию. Вы будете поставлять гоплитов для ее имперских армий. Вы будете принимать чиновников из империи для управления вашими городами. Но взамен вашим женщинам и детям будет дарована пощада, ваши храмы будут сохранены, ваших богов никто не тронет. Вы будете жить, как и жили. Какая разница, чей лик выбит на ваших монетах? Какая разница, кто вами правит? Таково мое предложение, которое я делаю от себя. Под моим началом огромная непобедимая армия. Однако я проявлю милосердие, как это уже было сделано в отношении других эллинских государств. Вот вам доказательство нашей доброй воли. От имени моего царя я требую только повиновения. В противном случае – война. Мой ответ зависит от вашего».

Александр глубоко вздохнул и свернул папирус.

– Я сделаю так, чтобы вы могли прочитать это еще раз, – сказал он громче. – Мне поручено дождаться вашего ответа.

– И ты будешь ждать, потому что служишь Персии, – произнес Фемистокл.

Македонский царь холодно посмотрел на него, но в ответном взгляде грека читалось только презрение.

Сопровождавший македонского владетеля перс что-то негромко сказал ему на ухо. Александр кивнул.

– Да, послушай друга, – усмехнулся Фемистокл.

Аристид еще раз похлопал его по ноге, но остановить не смог.

– Оставь свиток! – гремел Фемистокл. – Мы все обсудим, когда ты уйдешь. Ступай, македонец. Эта скала только для свободных людей. Ты не один из нас.

Александр раздраженно бросил свиток к ногам афинянина и, резко повернувшись, зашагал вниз по склону.

– И чего ты этим добился? – спросил Аристид.

Фемистокл обратил к нему удивленное лицо:

– Мне полегчало. Я не могу дышать одним воздухом с этим человеком. Македония должна стоять с нами, а не целовать сандалии чужеземного царя.

– Разве ты не видишь, что они сделали с Афинами? – спросил Аристид. – Возможно, он хотел избежать такой участи для своего народа. Возможно, у Александра не было кораблей, чтобы переправить людей в безопасное место.