Валье насупился еще сильнее, отчего кустистые седые брови, казалось, превратились в одну сплошную линию, вышел из фургона и, поджав тонкие губы, принялся рассматривать отвалившееся колесо.

— Голову бы тебе оторвать, Франц, — набросился он на кучера. — Посади я на козлы мешок с картошкой — он и то лучше бы управлял лошадьми.

Франц потупил глаза, старательно пряча улыбку. Глава актерской труппы милорд Валье частенько брюзжал. Делал он это, впрочем, больше для порядка, чем от злого умысла. У этого милого старичка было большое, доброе сердце. Но положение заставляло его ворчать на актеров, отчитывая их за тот или иной проступок.

— И куда ты смотрел? — продолжал он, потрясая в воздухе сухонькими, покрытыми пятнами, морщинистыми ручками. — Как можно было не заметить такой камень? Он же с лошадиную голову размером. О, Великий Вигхард, где я успел так тебя прогневить? За что ты посылаешь на мою бедную седую голову такие кары? За что ты наградил слепотой это чучело?

Валье вопрошал Вигхарда так натурально, что даже инквизитор пустил бы скупую слезу и поверил бы в набожность старика. Однако вся труппа прекрасно знала, что старый актер был ярым безбожником и теперь устраивал это представление просто так.

— Теперь я не успею в Руж к ярмарке, — продолжал горестно выть Валье. — Я и актеры не заработаем даже на черствую краюху хлеба. Чем мне кормить своих детей?

Эццио невольно зачурался. Как бы Вигхард не метнул с неба молнию и не испепелил бы начальника труппы за такую наглую ложь.

Из повозки тем временем вынырнул другой парень, точная копия Эццио. Только шрам на верхней губе у него отсутствовал. И нос не был сломан. Парень поправил черные волосы, выбившиеся из перевязанного разноцветной лентой хвоста, и весело уставился на фиорентийца:

— Ты сломал ось, брат? — усмехнулся он. — Так я и знал, что руки у тебя явно выросли не оттуда.

— Как я мог отломить колесо на ходу? — хитро прищурился тот.

— Значит, сломал его силой своих дурных мыслей, — не унимался вышедший из повозки. — Нужно было оставить тебя в подземелье инквизиции.

Братья столкнулись лбами и захохотали как сумасшедшие.

— Лучше идите в лес, да ищите дерево. Иначе и правда, не поспеем к Ярмарке, — пробурчал Валье, недовольно покосившись на орущих братьев. — Нужно срочно починить эту треклятую повозку.

Проклятый псих оказался выносливым как стая вортов. Несмотря на ужасную рану в ноге, он, воя и рыча, довольно резво гнался за вором три улицы. Пришлось с сожалением бросить заплечную сумку, набитую добычей из ограбленного сегодня дома. Жизнь для вора была куда дороже. Преследователь отстал только тогда, когда Грассу удалось нырнуть в сточную канаву. Тогда преследователь остановился, вертя головой и недоумевая, куда могла деться добыча. Видимо, псих был непроходимо туп, и эта тупость спасла жизнь вору. Вскоре со стороны улицы Грез раздались выстрелы. Преследователь развернулся, рыкнул, и, покачиваясь, потопал на звук. Выждав еще с десять минут, Грасс, тяжело дыша и шипя от боли, выбрался из своего укрытия. В голове шумело, а ноги подкашивались: сказывалась потеря крови. Осмотрелся. Тихо. Преследователя не видно. Теперь пора заняться раной.

Вор принялся торопливо шарить по поясной сумке, вынимая прозрачную колбу с серым порошком и кусок сероватой ткани. Зажал в зубах край широкого капюшона и резко выдернул из раны обломок корня. В глазах заплясали звезды. Грасс взвыл и отбросил окровавленную деревяшку в овраг. Тут же зубами выдернул пробку из колбы и высвободил раненое плечо из рукава куртки, подставив его под слабый свет. Посыпал на рану серый порошок и снова взвыл, сильно стиснув зубы. К ране будто приложили раскаленный прут. Противно зашипело и рана начала медленно затягиваться. А Грасс плотно перемотал рану сероватой тканью.

Ранозаживляющий порошок он купил у алхимика Братства Воров. Стоил этот порошок баснословных денег, однако теперь Грасс поблагодарил Вигхарда за то, что жулик Сивар уговорил его купить колбочку. Ткань же была подарком от врачевателя. Точнее, выменял пропитанный отваром трав бинт на пару безделушек. Этот отвар быстро убивал любую заразу, если она попала в рану. А судя по тому, сколько в плече проторчал обломок грязного корня, Грасс был уверен, что зараза в рану попала. Грасс осмотрелся. Над городом занимался рассвет. Вор сидел у сточной канавы недалеко от стен Университета Де Сальб. За кованым забором виднелись фигурки, облаченные в разноцветные мантии, которые сновали между корпусами студенческого городка. Студенты собирались идти на площадь Собрания, чтобы начать праздновать. Ворота заскрипели, выпуская на улицу ораву весело переговаривающихся и смеющихся юношей и девушек. А навстречу им, пошатываясь, двигались облаченные в белые рубища психопаты. Их было около сотни. Завидев студентов, они, хрипя, бросились на растерявшихся студентов, сбивая их на землю и разрывая зубами теплую плоть. Радость сменилась воплями ужаса и боли. Студенты разбежались, истошно крича и зовя стражу. О товарищах, которых грызли голодные каннибалы, они словно позабыли. Во всяком случае, никто из студентов не бросился им на выручку.

Словно внимая мольбам студентов, в начале улицы Грез появилась шестерка шатающихся стражников в заляпанных кровью мундирах. Они устало брели, склонив головы и волоча алебарды по камню мостовой. Оставшиеся студенты с надеждой бросились к ним, однако вместо помощи стража набросилась на юношей и девушек, с жадностью впиваясь зубами в плоть.

— Вот и вымолили себе помощь, — устало обронил Грасс, рассматривая побоище. Вмешиваться в это он, впрочем, не собирался. Он был мастером — вором, а не самоубийцей и не героем из детских сказок, чтобы в одиночку противостоять сотне сильных и выносливых каннибалов, пожирающих сейчас тела студентов. Пора уходить к логову. Грасс поднялся с земли и быстро, стараясь бесшумно ступать обшитыми кожей подошвами сапог, затопал в сторону улицы Виноделов.