— Ваши прошли, — сказал своё резюме местный «индеец».

— Точно? — на всякий случай переспросил прапорщик.

— Куда точнее? На свои отпечатки гляньте — как братья, только потёртости разные. А у этого подковки ещё не стёрлись. Узнаёте свои трёхшурупные? — на полу, на носке и пятке подошвы, чётко выделялось зеркальное отображение двух стандартных сапожных подковок, которые валом лежали в бытовке на заставе. Принадлежность следов не вызывала сомнений, удивление вызывало их исчезновение.

— Как будто кто дверь опустил, как задвижку, а? — выдвинул свою гипотезу сержант, придерживая взбудораженную овчарку, — И Санта чует что-то, тащ прапорщик.

— Когда ж ты её говорить-то научишь? — встрял Юрка, подталкиваемый сзади приблизившейся Светой. Кобыла игогокнула, подняла голову, дёрнула дядю Федю за руку, что держала повод и вдруг попёрла напролом, унюхав впереди свежий аромат только что срезанных витаминов. Лошадь, как ледокол раскидала в стороны грудью старшину, собачника, связиста, стрелка и переступила через оскалившуюся на неё собаку.

— Держи её! Федя, — матернулся Виктор Иванович утыкаясь плечом в камень от внушительного толчка. Ефрейтор пытался тормозить, но это лишь раззадорило громадину, и она легко потащила юзом, упирающегося в пол солдата за собой. От рывков и усилий с седла свалился весь двадцатиметровый моток верёвки, к которому и была привязана першерониха. На верёвку как на гирлянду, пытались зацепиться расшвырянные по сторонам погранцы. Когда Светка в облаках пыли подошла к стене, то произошло невероятное — животное прошло внутрь преграды, как в вертикально стоящую воду, что расступилась перед ней, и порода сомкнулась за крупом синими сполохами таинственного занавеса. Проникновение произошло так быстро, что никто ничего не сообразил. А ефрейтора вцепившегося в верёвку волокло к стене. По полу рассыпался овёс, что вывалился из сорванного с луки мешка, когда Светка теранулась поклажей о бугристую стену на повороте, слева от себя.

— Держи! Держи повод! Отпускай понемногу! — первым спохватился старшина и кинулся на помощь солдату, прыгнув на верёвку которую держать более в руках Федя не мог, хотя и почти уперся сапогами в неподвижную вертикаль. Видок со стороны не слабо впечатлял. Федя и старшина упёрлись сапогами в стену и почти горизонтально откинулись назад, пытаясь затормозить уходящий в камень скользкий синтетический шнур. Сбоку Бондарь тянул на себя за ошейник взбесившуюся Санту и подсвечивал фонарём происходящее в тупике. Швец удивлёно выглядывал из-за голов на место где — только что ушла в гору огромная лошадь. Коваленко ошарашено уцепился за таишку, что висела у него на шее, и автоматически подергивал черный телефонный кабель, который вился упрямыми завитками за его спиной, опускаясь из тяжёлой катушки на плечах связиста.

— Швец помогай! Петро не епись — хватай конец троса! Помогая! Млять! — сбился голос Грязнова от напряжения. Удержать Светку даже вшестером невозможно, а вот притормозить — вполне. Разбираться с чудесами пока некогда. Потихоньку стравливая альпийский линь туда, куда делась Светка — барахтались в пыли пограничники и Мельхем. Рывки репшнура вдруг прекратились. Полотно верёвки торчало из стены на уровне пояса человека.

— Товарищ прапорщик! — шёпотом начал Бондарь, не отрывая глаз и луча фонаря от торчащего из горы конца, — может колдовство? — Грязнов тяжело дышал, ожидая нового рывка, но отдать свою лучшую лошадь каким-то упырям внутри таинственной скалы, за просто так, он не собирался.

От двадцати метров, осталось не больше шести — остальной линь ушёл в стену вместе со Светкой.

— Отставить трендёж! Держать шнур! И собаку пристрой! Петро — связь давай! Скажи — «Всем — ко мне»! Пусть идут по проводам! Швец — у тебя альпийский крюк в сидоре был — вынимай мухой! И в щель прикладом пулемёта! Шустрее хохол! Руки отваливаются! — от напряга старшина на выдохе непроизвольно менял гласные и окончания слов.

Швец споро заметался, как укушенный лично челюстью старшины в свою самую филейную часть. Вытряхнул весь мешок, выхватил самый большой крюк, вбил рукой так, чтоб держался и несколькими ударами вогнал между треснувших кусков монолита по самою проушину с карабином.

— За карабин не цепляй! — руководил Грязнов, — разогнёт падлюка! — пояснял он, — За кольцо вяжи!

С перепугу, что Светка поломает злосчастную скалу и сковырнёт полгоры — народ постарался истерзав узлами весь оставшийся конец шнура.

— Может ещё пару забьём, чтоб углом, как в морфлоте на причале, восьмёркой, — утирал пот, довольный от удачно вбитого «скального гвоздя» Швец, демонстрирую дополнительные причандалы старшине.

— Бей, потом перевяжем, — одобрил инициативу пулемётчика старший поисковой тревожки. Швец с удовольствием принялся колошматить крюки выше и ниже первого — вдоль раскола в породе.

С другой стороны «перекрёстка» — Зуб первым сообразил, куда и почему рвётся Света. Ей всего-то надо пробежать сквозь шестиметровый тамбур между двумя «дверями». Запах свежесрезанной травы потянул лошадь за собой и заставил промчаться сквозь призрачные преграды. Вывалившись из-за второго барьера, Кобыла была встречена двумя большими охапками сочной ещё не пожухлой травы. Коняга закивала, фыркнула и потянулась к свежим стеблям. Набрала губами большущий пук, что торчал, пока жевала, с двух сторон рта, как огромные усы и начала спокойно перемалывать зубами зелёные витамины. Постепенно первый сноп превратился в торчащий изо рта кобылы хвостик, и Светка снова наклонилась за следующей порцией. Разбираться, как произошло чудо, было некогда. С седла сдернули и обследовали всё навешенное и привязанное. Больше всего порадовала ТАИшка и катушка с жестким, витым телефонным кабелем из двух жил. Поведение старшины за барьерами говорило о том, что он не собирается отдавать, как минимум верёвку, неизвестной силе отобравшей у него лошадь, припасы и снаряжение.

— Иван — Таишку подсоединяй к катушке! И выматывай из неё метров сто провода! Шустрее связёр! Шустрее! Остальные — всю траву, что накосили сюда к Светке, чтоб не попёрла из пещеры. Майор, бери бумагу и пиши рапорт с докладом про всё, что было быстро, пока она жрёт нашу траву. А вы ей маленьким снопиками давайте — тяните время! Может она и назад пройдёт! — сумасшедшая мысль о том, что «Большой муравей» может бродить туда-сюда требовала проверки. Но и идея сделать проводную линию связи, тоже была не лишена смысла. Отчет на бумаге с запросом нужен был на тот случай, если попытка с телефоном провалится, тогда листок с донесением и будет подтверждением, что все живы и нужна срочная помощь. Травы, слава богу, было много. Однако майор не захотел составлять одну бумажку, а потребовал, чтобы Зуб написал свой вариант, а он свой, для подстраховки. Оба лихорадочно двигали непослушными пальцами, выводя строки и подсвечивая себе фонарями под наброшенными на них плащ-палатками.