— Клайв, я в своем кабинете, — предупредил магистр Тарш, покидая палату.

— Хочешь, я тебе настой сонных трав дам? — предложил адепт Гурбон, — у тебя ещё шоковое состояние, ты до конца не поняла, что произошло. А как дойдет, лихо будет, так что давай, сейчас успокоительное выпьешь и спать.

— Я не хочу спать, — прошептала я, — но накрывать уже начинает, лучше бы тебе этого не видеть, Клайв. Оставь меня одну, пожалуйста.

— Хм, не выйдет, я дежурю с тобой. Хочешь плачь, кричи, ругайся, я никуда не уйду. Ну и потом адептка Тримеер, я буду целителем разорванных душ, поэтому останусь здесь, — заявил адепт Гурбон и сел за стол дежурного, и, раскрыв книгу, углубился в нее.

На моей памяти плакала я мало, даже когда приходилось обрабатывать раны и залечивать ожоги после занятий с боевым факультетом, их появлялось пара слезинок, если уж совсем было невозможно терпеть, но то боль физическая. С душевной болью, я практически не сталкивалась, а столкнувшись, поняла её не залить лекарствами, только принять и переживать. Мне казалось, что сердце разорвалось по кусочкам не один раз, в какой-то момент я увидела себя в виде чистого листа, который неожиданно свернувшись, полетел куда-то вверх, раскручиваясь по спирали и разлетаясь на мелкие квадратики шахматной доски. Видение прекратилось, когда я поняла, мне заменили подушку.

— Магистр, это уже третья подушка, — сквозь видение прорвался голос адепта Гурбона, — каждую хоть выжимай, откуда столько слез берется?

— Пусть лучше слезы, хуже, если будет стараться видимость создавать ледяной и непрошибаемой, тогда в любой момент рухнет, и вот тогда мы её уже не откачаем. А так есть надежда, что сама оправится и ребёнка не потеряет, — отвечает Тарш, сказанное дошло до меня не сразу.

— Какого ребёнка, магистр? — окончательно вырываясь из видения, спрашиваю я.

За окном темно, на столе горит магический светильник и меня окружает спасительный полумрак, в котором тонут шкаф с медикаментами у стены, фигуры Тарша и Клайва рядом с кроватью, на которой лежу я.

— Вашего Видана, вашего с Ольгердом, несколько дней ему, капелька ещё, совсем слабенькая, ранимая, сбережёшь?

— Сберегу, — шепчу я, — согласна на отвар сонных трав. Давайте, пить очень хочется.

— Молодец, сейчас заснёшь и будешь спать, спокойно спать, а не плавать в своих видениях и умолять о смерти, — приговаривает адепт Гурбон, выпаивая мне отвар, — ради этого стоит жить, как бы плохо поначалу не было.

Я проваливаюсь в глубокий сон, уже не слыша, как будущий целитель разорванных душ начинает читать для меня настрой на исцеление души и появление сил.

И мне снится, как в нашу избу на заставе входит незнакомый мужчина, прилетевший, чтобы доставить меня, девчонку с лесной заставы, в Академию.

Вот он сидит напротив меня, в кабинете главного попечителя Академии, и строго смотрит на адептку Берг, пока директриса Стефания отчитывает за очередное хулиганство, обращая его внимание, что такое поведение недостойно юной леди, лорд кивает головой, но в его темных, прикрытых ресницами глазах, пляшут смешливые звездочки.

Следующая картина, склеп Тримееров на кладбище в Фоксвиллидж и его голос выводящий меня из прошлого. Удивленные глаза, проникающие внутрь сердца и голос, чуть приоткрывающий тайну моего рождения.

Бал в праздник всех святых, одинокая мужская фигура в черном плаще и маске стоит в углу зала, он не танцует ни с кем, а просто внимательно наблюдает за всем происходящим и только сейчас я увидела, как его взгляд то и дело задерживается на мне.

Библиотека замка Тримееров, леди Амилен перечисляет брачные партии, которые по её мнению просто великолепны для меня, и бледное лицо Ольгерда, в гневных глазах которого я читаю безмолвный крик: "Мама, остановись, ты обещала не касаться Виданы".

Мы с Аннет спускаемся по лестнице, и на меня смотрят потрясённые, счастливые глаза самого любимого человека на свете.

Его голос, уводящий меня от ворот Вечности, и слова, как странно, где я их могла слышать?