Фотографии девяти заговорщиков – восьми с самолета плюс Бекки – четко уместились на странице газеты «Дейли мэйл». Над ними стояли их настоящие имена, а на другой странице разворота поместили карту мира со стрелками, обозначавшими происхождение прозвищ каждого из угонщиков. На сайте газеты «Гардиан» целую неделю провисел контент о критическом состоянии этих рек, сопровождаемый просьбами о пожертвованиях, чтобы газета могла и дальше рассказывать людям о сложившейся ситуации с изменениями климата.

Потребовалось почти три года, чтобы довести дело до суда. Два часа ушло на оглашение всех обвинений, предъявленных подсудимым, сидевшим в два ряда в стеклянном отсеке около боковой стены зала. Подготовка террористических актов, незаконный сбор денежных средств, владение орудиями для террористической деятельности, убийство, создание преступного сообщества, похищение человека… Список продолжался почти до бесконечности, вплоть до использования фальшивых документов – паспортов, добытых Миссури для каждого сообщника.

Сам суд длился пять месяцев. Мы так долго жили последствиями случившегося, что порой я не могу с уверенностью сказать, сумеем ли мы жить как-то иначе, разговаривать о чем-то другом, кроме как о данных на этой неделе показаниях.

Линия защиты Сандры Дэниелс – якобы она не знала об истинных масштабах планов группы – разваливается во время перекрестного допроса. Обвиняемой остается лишь просить смягчения приговора в связи с многолетней психической и психологической травмой вследствие домашнего насилия в семье. Следующие две недели мы слышим похожие самооправдания от остальных обвиняемых: множество обещаний, спланированные пути отхода. В результате складывается картина манипуляции, вхождения в доверие и радикализации со стороны одной женщины.

Миссури.

Каждый след ведет к ней, и хотя форум угонщиков в Даркнете так и не удалось восстановить, полиция обнаружила у Миссури в доме папку с бумагами, связывавшими ее с каждым из сообщников.

В заключительный день слушаний, когда нас вызвали для оглашения судебного вердикта, я оглядываю зал и вижу людей, сделавшихся мне за почти полгода заседаний столь же привычными и даже близкими, как члены моей семьи. Сегодня Дерек в костюме, наверное, позднее ему предстоит брать интервью. Он плавно перешел из печатной прессы на телевидение, в отличие от Элис Даванти, чья карьера в одночасье рухнула после того, как один из пассажиров слил в Интернет видео, где она, не стесняясь в средствах и выражениях, пытается прорваться в уже занятое кресло.

Джейсону Поуку повезло больше. Он принес прочувствованные и страстные публичные извинения за свои прошлые неуважительные и безапелляционные шутки и торжественно пообещал искупить вину за захват кресла во время рейса № 79.

– Когда думаешь, что вот-вот умрешь, – сказал он в программе «Доброе утро, Британия», – то перед глазами проносится вся жизнь. И увиденное отнюдь не наполнило меня гордостью.

Джейсон Поук стал одним из лучших ведущих документальных программ о катастрофах, путешествуя по миру в поисках историй о человеческих судьбах во время цунами, землетрясений и лесных пожаров… Проснувшийся Поук, окрестили его таблоиды. Заново родившийся эмпат.

Кэролайн и Джейми Кроуфорд не вернулись на оглашение вердикта. Джейми уехал сразу после дачи показаний, Кэролайн задержалась, чтобы объявить о создании Фонда молодежного спорта. Их развод проходит тяжело и неприятно. «Его поимели, потому что он имел всех подряд», – написал какой-то таблоид, назвав миллионы, которые Джейми отписал жене на благотворительность, лишь бы та отпустила его на все четыре стороны.

Мне казалось, что СМИ устанут от процесса, однако интерес к нему не ослабевал. Когда угонщики находились под стражей, пассажиры подбрасывали свежие заголовки: «Прошедшая через ад угона австралийская суррогатная чета производит на свет близнецов-лапочек», «Мы отомстим за смерть дочери», – клялись обезумевшие от горя родители Кармелы.

Судья дает всем обвиняемым пожизненное. Хотя на самом деле жизнь он у них отбирает, гарантируя каждому из них минимум сорок лет за решеткой. Я сжимаю руку Софии. Даже Бекке (я по-прежнему называю ее так, несмотря на то, что ее настоящее имя упоминают во всех газетах), самой молодой из подсудимых, будет за шестьдесят, когда она выйдет на свободу. Ни детей, ни карьеры, ни нормальной жизни.

Мы не радуемся. Не испытываем эйфории, выходя из здания суда: долгий процесс выжал из нас весь адреналин. Мы чувствуем лишь огромное облегчение оттого, что все наконец позади.

– Ну что ж, вот и все. – Взгляд у Дерека почти разочарованный. Он хлопает меня по спине, потом неловко, по-мужски, обнимает, прежде чем чмокнуть Майну в щеку. – Храбрая девочка.

Майна немногим позволяет называть себя девочкой, но Дерек входит в их число. Он вписался в нашу жизнь, словно нежданный дядюшка, и мне нравится осознавать, что он тоже воспринимает нас как родню.

– По-моему, теперь очередь Франчески давать ужин? – добавляет он.

– Да, конечно, – отвечает та. – Я сообщу по электронке.

Званые ужины раз в месяц начались как простые посиделки через несколько недель после выхода Франчески из больницы. Идею предложила Майна, чтобы познакомить меня и Софию с Франческой, Роуэном и Дереком. Разговоры там велись самые обычные. Мы болтали о пустяках, тем самым отдаляясь от всего, что и свело нас вместе.

София первой растопила лед.