Я делаю глубокий вдох. На донышке – должно хватить. Нельзя же оказаться почти у цели, чтобы врубиться в землю.

– Курс ноль-девять-ноль.

– Ноль-девять-ноль, – повторяю я, как только выполняю поворот.

Мы летим на девятистах метрах, под нами никакой облачности. Внизу расстилается темно-синий океан, по кромкам волн бегут белые барашки. Кажется невероятным, что мы только вчера вылетели из Лондона – столько всего произошло за двадцать часов. Усталость тянет меня вниз, на плечах словно тяжеленное пальто, не дающее разогнуться. Моя сосредоточенность – лишь видимость таковой, подпитываемая страхом, будто временный прилив энергии после чашки кофе.

– Один-восемь-ноль.

– Один-восемь-ноль.

– Три-один-ноль.

Я корректирую окончательный курс, и нос самолета медленно поворачивается в сторону аэропорта. Я не управляю самолетом, а как бы веду его на поводке, и поражаюсь чуду инженерной мысли, которое позволяет нам маневрировать в воздухе несколькими сотнями тонн металла, чтобы попасть из одной страны в другую.

– Теперь жми кнопку «ЗАХОД».

Я с силой давлю ее и убираю руку после того, как вижу зажегшуюся горизонтальную полоску. Через несколько секунд чувствую, как самолет поворачивается и выравнивается вдоль взлетно-посадочной полосы, когда мы наконец-то захватываем курсовой маяк. Я выдыхаю.

– Майна, выпускай закрылки до упора!

Когда Чарли сообщает мне нашу окончательную скорость, самолет чуть кренится носом вниз, выйдя в верхнюю точку склонения глиссады, которая выведет нас на посадочную полосу. Я сижу, подложив руки под себя, зная, что малейшее смещение одного из инструментов отключит систему посадки по приборам.

Параллельные взлетно-посадочные полосы впиваются в гладь Ботанического залива, словно двузубая вилка. Мы снижаемся, и я вижу, что вся левая полоса очищена от самолетов, которые переместили на соседнюю. Рядом с ней выстроились в ряд машины экстренных служб.

Начинается автоматический обратный отсчет. Пятьдесят, сорок, тридцать…

Я никогда не была религиозной, несмотря на настойчивые просьбы мамы каждое воскресенье ходить вместе с ней на церковную службу. Но когда на нас несется посадочная полоса, окаймленная с обеих сторон ярко-синими водами океана, я пристально смотрю на линию центровки и молюсь.