— Вы бы и сами разобрались во всем и остановили их отбытие.

— Возможно. Мне бы тоже хотелось так думать, но, честно говоря, я не уверен, что мне это удалось бы.

Халли не стала ни возражать, ни убеждать — пройдет время, и он сам все увидит. Пусть разберется во всем сам — так будет лучше. Но упоминание об этих женщинах навело ее еще на одну мысль.

— Насколько я поняла, стандартные скоростные тесты обнаруживают этот штамм, так что теперь мы знаем, кто из женщин инфицирован. Но я была занята, пакуясь к отъезду, и не следила за информацией. Как обстоят дела на данную минуту?

— Эти женщины останутся на полюсе до тех пор, пока остаются заразными. Карантин занимает минимум месяц. А это значит, что они останутся здесь до конца зимовки. Дело, я вам скажу, нелегкое, но другого выхода нет.

— Выходит, все эти женщины станут стерильными?

— Нет. Плохая новость, что все они заболели, — сказал он. — А хорошая новость, что для теста на ген Краусса вам необходим только ротовой мазок. Семь женщин из тридцати шести являются носителями этого гена. И, как вам известно, вы в это число не входите.

— Мне просто повезло, — с грустной улыбкой ответила Халли. — Но я была на волосок.

— Кстати, раз уж вы упомянули о чуде. Вам удалось выяснить, как они повредили ваш сухой костюм?

— Это не они. Наколенники сухого костюма были усилены накладками из композита с угольно-волоконным наполнителем. Я думаю, экстремофил метаболизировал их. — После короткой паузы она добавила: — Если подумать, Эмили чертовски повезло, что она погружалась не в таком костюме.

— А почему он не начал метаболизировать вас? Как Блейна?

— Как известно, ничто не может выжить в атмосфере чистого аргона.

— Так, значит, землю этот микроб не спасет.

— Боюсь, что нет. — Халли отпила глоток кофе. — А что произошло с картиной, которая висела у вас на стене?

— Она проживала в моей голове без арендной платы. Я выставил ее вон.

— Ну и как вы себя после этого чувствуете?

— Так, словно только что напился прохладной воды в пустыне.

— А что с ними? — спросила Халли, имея в виду фотографию молодых матросов, рамка с которой недавно стояла на столе Грейтера.

Он улыбнулся. Улыбка его была печальной, но тем не менее это была улыбка.

— Я отправил их на отдых.