Советский «бонапартизм»

К концу 1918 года в Красную Армию было призвано более 22 тысяч бывших офицеров царской армии. За годы Гражданской войны число их возросло до 100 тысяч. Некоторые из них стали видными военачальниками Красной Армии: М.Д. Бонч-Бруевич, С.С. Каменев, Д.М. Карбышев, Б.М. Шапошников, А.И. Егоров, В.Н. Егорьев, В.М. Гиттис, В.М. Альтфатер, П.П. Лебедев, А.П. Николаев, И.И. Вацетис, Ф.Ф. Новицкий, А.А. Таубе и др.

Офицеры и генералы царской армии по праву назывались «военспецами». Благодаря им сохранялись некоторые традиции русской армии в новых социальных условиях. Однако это обстоятельство нравилось далеко не всем.

Инициаторами массовых репрессий командиров-военспецов Красной Армии (и это приходится с сожалением констатировать) выступил Иероним Петрович Уборевич.

Обратим внимание на знаменательные высказывания германского посла в Москве фон Диркина в его письме от 17 октября 1931 года:

«Ворошилов устроил обед… Мы встретили там еще Енукидзе, здешнего «Мейснера» (Мейснер был своего рода министром двора и доверенным лицом президента Германии фельдмаршала фон Гинденбурга. – Авт.), Крестинского, Тухачевского – преемника Уборевича на посту начальника Управления вооружений, заместителя Председателя военного Совета…

Я беседовал особенно много с Тухачевским, который имеет решающее значение в деле сотрудничества с «Рейнметаллом» и для того учреждения, которое возглавлялось до сих пор Нидермайером (разведка Германии. – Авт.). Он далеко не является… тем прямолинейным и симпатичным человеком, столь открыто выступавшим в пользу германской ориентации, каковым являлся Уборевич.

Он – скорее замкнут, умен, сдержан. Надеюсь, что и он будет сотрудничать лояльно…»

Если германофильство Тухачевского может еще вызывать сомнения, то про Уборевича этого никак нельзя сказать. Даже в его характере были черты, считающиеся типично немецкими: аккуратность, педантичность, пунктуальность, точность. Его связи с немецким генштабом ширились и крепли по мере того, как учащались его поездки в Германию.

Целый ряд обстоятельств, характерных для конца 20-х годов, содействовал усилению недоверия и подозрения к военспецам: крестьянские и казацкие восстания, забастовки в городах, протесты верующих. На этом фоне стали арестовывать сначала бывших белых офицеров, уволенных из РКК несколько лет назад. Затем тех, кто имел неосторожность вернуться из эмиграции в столь неспокойное время. Забирали прежде всего бывших гвардейцев, казачьих офицеров.

Пришел черед и основной массе военспецов, служивших в Красной Армии в Гражданскую войну. (Последняя волна репрессий против них пришлась уже на середину 30-х годов.) Однако мечты Уборевича, что на их место встанут германофилы, не оправдались. В начале 30-х годов контраст между Германией и СССР в области военной политики был разительный! Гитлер, придя к власти, постарался обеспечить вермахт хорошими специалистами. Он собирал немецких офицеров, рассеявшихся из-за безработицы по всему миру (от Парагвая до Китая) в качестве военных советников. Они вернулись с почетом.

В СССР же из-за усилившихся репрессий Красная Армия лишилась значительной части своего золотого офицерского фонда. Безусловно, велика в этом вина Сталина, вовремя не остановившего репрессии. Но разве меньше вина Уборевича и Тухачевского, Якира и Гамарника, а также многих других руководителей РККА различного уровня?

Когда выяснилось, что Ягода арестовал несколько тысяч офицеров, часть которых была расстреляна, сталинское руководство (и сам он, по-видимому) осознали пагубность таких мероприятий. Ворошилов выпустил из тюрем и лагерей военспецов, собрал их, принес извинения, выдал по тройному окладу, по два комплекта обмундирования и отправил на курорты. Увы, из расстрельных подвалов уже нельзя было никого вернуть.

Такой оказалась цена карьерных ухищрений кандидатов в «бонапартики» или, как минимум, претендентов на место Ворошилова, старавшихся повсюду расставлять «своих» людей и любыми методами избавляться от «конкурентов».

В результате, германская армия вошла во Вторую мировую войну, имея даже командиров рот с боевым опытом Первой мировой. Поэтому так блестяще воевали фашисты на первом этапе и против западных стран, и против СССР. Конечно, гораздо важнее финал войны. Но если бы не «мероприятия», начатые Уборевичем, Красная Армия уже в первые месяцы войны смогла бы дать достойный отпор агрессору.

Вопрос в том, для чего «красные бонапарты» упорно внедряли в руководство армией «своих» ставленников вместо военспецов дореволюционной закалки? Ведь и без того Уборевич или Тухачевский занимали достаточно высокие посты. Скажем, Тухачевский был заместителем наркома военмора и членом ЦИК всех созывов.

Серьезные изменения произошли и в руководстве другой силовой структуры – ОГПУ. Его руководитель Менжинский безнадежно тяжело болел. На его наследство претендовал Ягода. Но сфабрикованное при его активном участии «дело военспецов» вызвало возмущение и противодействие некоторых влиятельных авторитетных чекистов, в частности Е.Г. Евдокимова.

Сталин встал на сторону Ягоды. Оппоненты фаворита были сняты с руководящих постов. Один из них, Ольский, «за дискредитацию руководства ОГПУ» был выведен из этой организации и направлен заведовать общепитом.

По-видимому, Сталин действительно поверил в то, что СССР угрожают совместные действия белоэмигрантов и бывших царских офицеров, оставшихся в Красной Армии. Но в дальнейшем агентурные данные, прежде всего «Фермера», заставили усомниться в такой версии. Впоследствии многие из обвинявшихся военспецов были освобождены из-под стражи прямо в зале суда. Например, бывший царский генерал барон В.Ф. Ольдерогге стараниями Тухачевского был расстрелян.