— Получив твое послание, я очень удивился, Питер, — хриплым голосом произнес он.

Хауэлл поднял бокал с граппой:

— Салют, Франко.

Франко Гримальди, некогда боец французского Иностранного легиона, а теперь профессиональный контрабандист, отложил сигарету и поднял свою кружку. Он был вынужден поступить так, поскольку у него была лишь одна правая рука — левую отсек меч тунисского повстанца.

Мужчины чокнулись, и Гримальди вновь сунул сигарету между губами.

— Итак, дружище, что привело тебя в мою берлогу?

— Меня интересуют братья Рокко.

Мясистые губы итальянца искривились — не зная Гримальди, можно было по ошибке решить, что он улыбнулся.

— Говорят, в Венеции случилась осечка. — Он бросил на Питера проницательный взгляд. — А ты как раз оттуда, насколько мне известно.

— Рокко выполнили задание, потом кто-то ликвидировал их, — ровным бесстрастным голосом отозвался Хауэлл. — И я хочу знать, кто именно.

Гримальди пожал плечами.

— Интересоваться делами братьев Рокко опасно — даже если они мертвы.

Хауэлл прокатил по столу рулончик американских купюр.

— И тем не менее я хочу знать.

Сицилиец схватил деньги жестом фокусника.

— Я слышал, это было особое задание, — сказал он, подпирая щеку ладонью и сжимая сигарету в пальцах.

— А точнее?

— Не могу сказать. Как правило, Рокко не делали секрета из своих контрактов — особенно после двух-трех порций выпивки. Но это дело они держали в тайне.

— Как же ты о нем узнал?

Гримальди улыбнулся.