Мальчик снова ответил ей на иностранном языке.
– Он не говорит по‑английски? – спросил Грант, чувствуя, что начинает терять терпение.
До сих пор дети интересовали Гранта лишь с точки зрения его профессиональной деятельности. Когда его очередной пациентке удавалось забеременеть, он передавал ее на попечение акушеру‑гинекологу. В его сугубо научном подходе не было места эмоциям.
– Конечно, говорит, – ответила Харли. – Просто он недоволен тем, что я увезла его из Таиланда и разлучила с друзьями и людьми, к которым он привык. Он упрямится, потому что надеется таким образом справиться с дискомфортом.
Грант подумал, что мальчик пытается наказать свою мать.
– Да, пожалуй, будет лучше, если это сделаешь ты, – сказал он, передав ей ватную палочку.
К счастью, на этот раз Дэниел широко раскрыл рот и позволил Харли взять у него мазок.
– Результаты будут готовы через два дня. – Поднявшись, Грант убрал палочку в пластиковый пакетик. – Может, дашь мне номер своего телефона, чтобы я смог тебе позвонить, когда получу их?
Харли тоже встала и протянула ему свою визитку с логотипом «Зеста». Положив ее в карман, Грант сказал мальчику:
– Был рад с тобой познакомиться, Дэниел.
Тот посмотрел на него и произнес звонким голосом по‑английски:
– У тебя седые волосы, значит, ты старый. Ты дедушка?
Харли с трудом сдержала стон разочарования. Ее сын затронул больную тему. Как будто ей было мало того, что пять лет назад Грант ее отверг из‑за большой разницы в возрасте.
Она посмотрела на седину на висках Гранта. По ее мнению, эта седина лишь сделала его еще более привлекательным.
– Доктор Эверетт слишком молод, чтобы быть дедушкой, – сказала Харли, виновато улыбнувшись Гранту. – Как видишь, Дэниел такой же резкий, как и я.
– Он просто любопытный, – ответил Грант. – В том, чтобы задавать вопросы, нет ничего плохого.
Несомненно, Грант обладает большими знаниями, нежели Харли, и сможет с легкостью отвечать на миллионы вопросов неугомонного почемучки. Фактическую информацию она могла быстро найти в Интернете, но иногда Дэниел задавал вопросы, которые ставили ее в тупик. Когда она рассказала Дэниелу о своем умершем отце, мальчик захотел знать, почему люди умирают. После того как она с трудом ему это объяснила, он спросил, с кем он будет жить, если она умрет, и ее охватило чувство вины.
По дороге домой Харли думала, что будет дальше. Ее сын заслуживает иметь отца, но она не была уверена, что Грант знает, что значит быть хорошим отцом. Сможет ли он искренне полюбить Дэниела и делать все для того, чтобы его сын был счастлив? Если он не захочет принимать активное участие в воспитании сына, она не станет настаивать, и у них с Дэниелом все будет как прежде.
Но что, если Грант проникнется своей новой ролью? Да, он руководствуется логикой и здравым смыслом, но она знала, что он способен испытывать сильные эмоции. Грант не будет равнодушным к своему сыну. Почему‑то осознание этого причинило ей боль.
Дэниел для нее все. С тех пор как она узнала о своей беременности, ее малыш для нее на первом месте. Грант определенно захочет влиять на решения, касающиеся воспитания Дэниела. Ей придется считаться с его мнением, даже если оно будет разительно отличаться от ее. Как ей до сих пор это не пришло в голову?