Он не был тщеславным мужчиной. Некоторым женщинам он нравился, другие его презирали. Так уж случилось, что Кэролин Смит прекрасно вписывалась в обе категории.

Ему нужно оставить ее в покое. Достаточно того, что своим появлением он нарушил ее маленький уютный мирок. Соблазнив ее, он сделал бы все намного хуже.

С другой стороны, он не был в восторге от ее мирной безмятежной жизни. Она была слишком молода, чтобы замуровывать себя заживо; слишком молода, чтобы посвятить свою жизнь вымирающему семейству динозавров, которым и дела-то до нее не было. Все, что ей нужно — это хорошая встряска, и он — именно тот, кто обязан это сделать.

Она ожидала Алекса у его старого побитого джипа. Всем своим видом — светлыми волосами, свернутыми на затылке в небрежный узел, просторным черным плащом, скрывающим стройную фигуру, Кэролин хотела выдать себя за строгую учительницу. Да только ни черта у нее не вышло.

Сначала он хотел придержать для нее дверцу, потом раздумал. Алекс, которого она когда-то знала, ни за что бы не открыл дверцу машины для своей полукузины. Сегодняшний Алекс больше интересовался банковскими счетами и чужими спальнями.

Констанца оказалась права — Кэролин была очень предусмотрительной особой. Она пристегнулась к сидению ремнем безопасности, которым давно никто не пользовался, и положила на колени кожаную сумочку, как некое средство защиты. Он мог бы ей сказать, что надежной защиты в жизни не бывает.

Первые двадцать минут они ехали молча — причем с ее стороны молчание было враждебным, в то время как он веселился вовсю. Когда они подъехали к золотым аркам Макдональдса, и Алекс показал сигнал поворота, Кэролин заговорила.

— Мне ничего не хочется. Слишком рано, чтобы есть жирную пищу.

— Для жирной пищи никогда не бывает слишком рано, — он подъехал к раздаточному окну. — Посмотри на это с другой стороны — тебе нужно зарядиться энергией, дабы оказать мне надлежащий отпор. Нельзя же бороться на голодный желудок.

— А с чего ты решил, что я буду с тобой бороться?

Он посмотрел ей в глаза.

— Может быть, мне померещились все эти враждебные флюиды, которые так и хлещут в моем направлении, — небрежно сказал он.

— Пошел к черту.

— Может быть, я ошибся, — он взял пакет с едой и бросил ей на колени. — Ешь.

— Ты не можешь меня заставить!

Он тихо рассмеялся.

— Еще как могу.

Она ему поверила.

Он никогда не видел, чтобы кто-нибудь так долго ел один бутерброд с яйцом и одну картофельную оладью. Она подносила их ко рту, поделив на крошечные порции.

— Ты слишком тощая, — заметил он, следя за дорогой.