— Во-первых, я тебя люблю. Ни фига он не царь, это — во-вторых. А в-третьих, «двое из ларца» и их бойкие женушки на такие случаи специально мной проинструктированы. Так что Мишаню внизу у дверей никто мариновать не будет, не волнуйся, душенька. Чаю с дорожки — точно предложат, — рассмеялся Василий, потянувшись и запахивая халат, — Я сейчас быстренько облачусь и спущусь к нему, а ты, давай-ка, спокойно приводи себя в порядок и приходи, амазоночка моя.
— Ой! Ты бестыжий! — Верочка кокетливо ойкнула, быстро прикрывая полой халатика полуобнаженную грудь…
Между тем, Василий был вовсе не столь благодушен, как можно было подумать.
«Так… если наш местоблюститель трона прискакал в воскресенье ни свет, ни заря, значит, что-то стряслось занятное. Не было печали.
Мало мне того, что сегодня Веру придется огорчать послезавтрашним отъездом в командировку. На целый месяц. А тут, наверняка, какая-нибудь вводная наклевывается. Это в наше время мотнуться в Лондон „туда и обратно“ было делом полутора суток, если со всеми авиационными формальностями, а не спецбортом. Здесь же темпы перемещения тушки в пространстве несколько иные».
То, что Михаил Александрович Романов вернулся с войны другим человеком, в столичном высшем свете осознали достаточно быстро. Вместо излишне самокритичного, страшащегося любых «общественных нагрузок», доверчивого и шалопаистого добряка, в чем-то удивительно похожего на собственного отца в его юные годы, перед родней и свитскими предстал вполне цельный, возмужавший и уверенный в себе человек, имеющий собственное мнение даже по таким вопросам, которые раньше всегда старался обходить в разговорах стороной.
Мало того, Михаил теперь ни перед кем не «сдавал», не тушевался, и мнение свое готов был отстаивать в любых спорах с любыми авторитетами. Спокойно, рассудительно, и без мешающих логике горячных эмоций. Только обычные реакции неглупого человека, не раз и не два смотревшего смерти в глаза, для некоторых из его прежних знакомых оказалось явным откровением. Но привыкать к необходимости воспринимать младшего брата Императора всерьез приходилось всем. И в первую очередь многочисленной родне. Начиная с матери и дядюшек.
Почувствовав резкие перемены в характере и ментальности уже бывшего Государя Цесаревича, в приватной беседе с братом Сергеем, Великий князь Алексей Александрович высказался так:
— Сережа, а похоже, что вырос и второй наш мальчик. И что-то мне подсказывает, непоседа Мишкин теперь составит с Ники действительно сильный дуэт. Пожалуй, Володе не стоило так перегибать палку.
— Это был не перегиб, Алексей. А глупость, граничащая с… я не знаю даже, как это назвать!.. Боюсь, что та история ЕЮ теперь не забудется очень долго. Ты понял, конечно, о ком я говорю? — ответствовал экс-генерал-губернатор Первопрестольной.
— Понял. Дело было, действительно прескверное. Это Элла тебе рассказала?
— Алексей, у меня имеется собственная голова с глазами и ушами на плечах, чтобы видеть, слышать, думать и делать выводы. В отличие от некоторых. В конце концов, кто ему виноват, что поддался на уговоры своей вечно недовольной жизнью супруги и взбалмашного Николаши, с его «галками»?
Что же до нашего Мишкина, мне лично его позиция во многом, кроме согласия с конституционными игрищами Николая, импонирует. Пусть начинает ворошить это сонное царство. Наши господа генералы до сих пор в Генштабе живут Шипкой и Плевной. Как будто эта война не поставила по всем направлениям военного дела новых ориентиров. И то, что он предлагает начать реформы сразу с гвардии, меня совершенно не смущает. Как и Щербачева, кстати.
Я откровенно доволен Мишкиным: хорошая драка ему явно пошла на пользу. И правильная компания. Я не знаю, как ты, но я намерен непременно лично познакомиться с его новым другом — Василием Балком. По слухам, достойным полного доверия, офицер этот не просто весьма храбр, но и вообще, человек не ординарный…
— Ну, конечно! Настолько замечательный и одаренный, что с готовностью и рвением кинулся служить в опричниках у Зубатова. Даже хуже, чем в жандармы! И ради этого уйти с флота!? С моего победоносного флота! Ради возни в человечьем la merde[23]? А уж какой особнячек ему дружок Мишенька отвалил от братцевых щедрот! Кто другой бы постеснялся такое принять. Глаза бы мои таких молодых, да ранних, не видели, братец. Мишкин про таланты миленка своего тебе понарассказывал? А, может, не надо тебе его слушать, а пораспросить тех, кто знает про них двоих…
— Что за вздор! Ты же не веришь во всю ту подметную дрянь, которую, например, про меня или про Эллу на каждом углу московские жидки и разные прочие староверы мошнастые полощут? Бога ради, не возводи напраслины на молодого офицера, Алексей. А тем паче, еще и на Михаила. Будем считать, что я ничего не слышал…
Не ревнуй и не перегибай, пожалуйста, — подытожил явно неприятный ему момент разговора Сергей Александрович, — Ты же знаешь, что это новое место службы ему предложил Николай, а Мишкин лишь поддержал…
Пойми: это у нас с тобой все было с самого рождения. А ты попробуй, себя на место молодого честолюбивого парня поставь, которому надо делать карьеру. Был ли у него выбор? А про подарки и прочее… и что тут такого? Разве, скажешь, не заслужено?
Понятно, что голова пока кружится от успехов. Вполне очевидных для всех, кстати. Опять же, намечается партия — красавица, умница. Гнездышко надо семейное вить. И тут как раз презент от Ники и Мишкина подоспел. Царский. Вовремя, как яичко ко Христову дню, — рассмеялся Сергей Александрович, — Вот ты, мой дорогой братиша, лично жизнь кому-нибудь из них двоих спас?
— Но, Серж…