Однако в отношениях с ней его пассивность разжигала аппетит Гейл. Она знала, на что он способен, была уверена в его потенции и временами вдохновляла его на сексуальные подвиги.
Все, что ей нужно было, это вселить уверенность в Гарри. Срабатывало отлично. Правда, только ненадолго. Он тут же ослабевал, как только Гейл снова окуналась в тот мир, который так любила. Стоило ему с кем-то ее познакомить, и Гарри становился рефлексивен, сразу терялся, если Гейл оказывала новому знакомому даже невинные знаки внимания. Она хорошо это понимала, но…
Под Рождество шестьдесят третьего Гейл снова стала встречаться с Ролли Клеем, с которым у нее раньше был роман, оставшись с его проблемами и выпивкой.
Компания расположилась в небольшой впадине, где песок выдул ветер в дюнах. Можно быть уверенным, что никто не обоснуется, поблизости, раз место занято. Блайден в восторге закричал:
— Здесь конец мира! Очень похоже на Сахару. Не удивлюсь, если мы увидим здесь Омара Шарифа на борзом коне, скачущего по дюнам на Акабу.
Шейла Гафни громко рассмеялась, его выкрик позабавил и Гейл. С письмом от секретаря Жаклин Онассис у них появилось разрешение отдыхать в месте, которое Гейл издавна считала своим.
Блайден объяснял ситуацию Скофилдам:
— Мы сюда приходили в течение нескольких лет, потом за нами потянулись сотни отдыхающих всех возрастов. Они оставляли после себя мусор и разрушали дюны. Поэтому владельцы земли закрыли сюда вход. И, как это всегда бывает, хорошие парни пострадали заодно с плохими.
— Так говорят все либералы, — произнес Рэй Скофилд таким тоном, будто он отметал аргументы своих политических оппонентов.
— Но это правда, таков закон жизни. Нам говорят: «Все для народа». Замечательно, мы радуемся. Но как только куда-нибудь сунемся, нам этим лозунгом дают по мордам. Хотя тот же народ и разрушает такие красоты, как Заковы рифы. У меня не возникает проблем, если кто-то отстаивает свое право частной собственности и, например, закрывает сюда проход.
— Когда один ваш знакомый продает этот кусок земли вашей приятельнице, миссис Онассис, у вас и не может возникнуть проблем с приспособляемостью. Вся разница для вас состоит в том, что теперь разрешение на отдых здесь вам дает новый, еще более привилегированный владелец, — возразил Рэй.
— Не вижу в этом ничего плохого. Приспособление — еще один закон жизни. Уверен, здесь и Маркс пришел бы к такому же выводу. — С широкой улыбкой Блайден раскинул руки навстречу солнцу.
Все, кроме Лауры и Рэя Скофилдов, пошли голышом купаться. Очаровательная Сара Лоук окунулась в набегающую волну. Блайден, Гарри и Спринджер вместе вошли в воду. Гейл стояла и оценивающе наблюдала за этими тремя такими разными мужчинами.
Блайден, которому было пятьдесят с лихом, настолько сутулился, что, казалось, у него растет горб. У него были очень тонкие руки, бедра шире плеч и подтянутый живот. В деловом костюме он смотрелся более импозантно, чем на пляже.
Спринджер на фоне остальных походил на мальчика — мешок из кожи, набитый костями. По его фигуре можно было изучать анатомию.
Гарри среди мужчин был самым упитанным, брюшко у него уже прилично выпирало. Он постоял несколько секунд, подставляя лицо и грудь слабому бризу, затем нырнул и поплыл брассом, мощно выкидывая вперед длинные руки.
«Черт возьми, мужчины великолепны, — подумала Гейл. — Всевышний создал их такими разными».
Она тоже вошла в воду и поплыла вслед за Шейлой.
Спринджер ушел погулять. В порыве неожиданного раздражения он заявил, что жил в Кейп-Гаттерас, где есть не менее красивые дюны.
— Ничего тут нет особенного, — заявил Спринджер и удалился от компании, прихватив с собой стакан с ромом и пачку «Кэмела».