— А разве он близко? — спросил Кэннон.

— Я должен изучить её, чтобы сориентироваться, — сказал Уилсон. — Мы не только заполучили сафари сейчас, но и достали карту того места, куда хотели пойти. Нам просто осталось позаботиться о том дикаре. — Мне наплевать на него, — сказал Громвич.

— Ты все продолжаешь говорить это, — сказал Уилсон. — Больше не говори этого. Я смотрю на это так — мы знаем, что этот дикарь, профессор и его дочь впереди нас. Они не будут ожидать, что мы пойдем за ними, к тому же, полностью вооружившись. Теперь мы получили оружие и все необходимые припасы. Я так понимаю эти люди и есть те, с кем те ослы собирались встретиться. Правильно?

Вопрос был адресован Смоллу. Смолл задумался на мгновение. Кэннон ткнул кончиком ствола 45-го в ухо Смолла. — Позволь-ка мне вставить слуховой аппарат тебе в уху, господин путешественник. Мужчина и женщина, очень симпатичная женщина. С которой ты захотел бы познакомиться?

Смолл не ответил и Кэннон слегка ударил его в бок головы своим кольтом, но этого было достаточно, чтобы потекла кровь. Струйка побежала с головы Смолла вниз по его щеке.

— Может быть, я должен перефразировать свой вопрос, — сказал Кэннон. — Ты хочешь, чтобы я это сделал?

Смолл опустил голову. — Похоже, что это они… Я полагаю, что это так.

— И теперь этот дикий человек с ними, — сказал Уилсон. — Который, к тому же, хорошо владеет своим луком.

Хант и Смолл были вынуждены нести припасы, идя в авангарде носильщиков. Уилсон, который был излишне мягким со своими прежними носильщиками, что принадлежали и Хенсону, растерял всю свою доброту, и теперь был весьма груб со своими вновь приобретенным сафари. А все, о чем мог думать Уилсон, был этот дикий человек. Само по себе, получить взбучку, было уже достаточно плохо, но то, что это произошло на глазах Кэннона и Громвича, являлось совершенно непростительным. Итак, поздно вечером, когда они напали на след группы Хенсона, Уилсон остановил свой отряд сафари.

— Вот, как мы поступим, — сказал Уилсон, — я собираюсь взять с собой двух этих городских мальчишек и Кэннона. Громвич, ты останешься здесь, и будешь охранять носильщиков с припасами. Пусть они разобьют лагерь. Не будь больше мистером Добряком. Выбей все дерьмо из этих парней, заставь их быть послушными. Стреляй по ногам, если придется. Убивай их медленно, если захочешь. Таким образом, остальная часть этих парней будет знать, что мы люди серьезные и деловые.

Уилсон знал, что Громвич не будет делать ничего подобного. Это было не для него. Кэннон сделал бы так, не моргнув глазом, но не Громвич. Он мог бы застрелить одного из них только, если бы пришлось, но у него обычно не хватало смелости для такого рода вещей. Уилсон хотел, чтобы Громвич знал, что такое настоящий бизнес. Ему не хотелось никакой болтовни или нытья.

Уилсон нагрузил Ханта и Смолла несколькими тюками, а затем он и Кэннон толкнули их на след, в погоню за сафари Хенсона.

Была уже середине дня, когда Уилсон пришел к выводу по признакам, что они нашли, что менее чем за пятнадцать минут их отряд сможет догнать Хенсона. В соответствии с планом, Уилсон должен был двинуться прямо в джунгли, и, сделав широкий круг, напасть на преследуемых из засады. Он собирался застрелить дикого человека в первую очередь, так как решил не бороться с ним один на один, полностью осознавая, что это может привести к самым негативным последствиям. Он решил также, что убьет Хенсона и отдаст женщину Кэннону и Громвичу. Это не являлось его предпочтительным выбором, но если он хочет, чтобы эти два клоуна были счастливы, он должен был знать, как прикормить их, а эта женщина была именно тем, что нужно.

Уилсон думал обо всем этом, когда, внезапно, на некотором расстоянии от них, через тропу прыгнула антилопа. Они остановились в изумлении, услышав звук хрустящих листьев. Тарзан вместе со Нкимой, которая цеплялась за его плечо, не чувствуя запаха выслеживавших его врагов, уносимого от него ветром, был озабочен тем, что мчался сквозь джунгли по тропе, с луком и стрелами в руках, в быстрой погоне за антилопой, которая должна была стать ужином для отряда Хенсона. Он оставил их ждать десять минут назад на тропе, и отправился за добычей, которая теперь была на расстоянии вытянутой руки.

Человек-обезьяна резко замер в середине тропы и быстро натянул свой лук. Но в тот момент, когда он собирался выпустить стрелу, чтобы отправить её в полет в сторону антилопы, которая через несколько секунд будет вне поля зрения в кустарнике, ветер изменился.

Запах Уилсона и его отряда заполнил его ноздри, и Тарзан развернулся. Но как раз перед тем, как Тарзан почувствовал их, Уилсон поднял винтовку, взял на мушку голову Тарзана и выстрелил.

И это произошло именно в тот момент, когда Тарзан обернулся.

Выстрел нанес Тарзану скользящий удар по лбу и отбросил его, но не раньше, чем он рефлекторно заметил отблеск винтовки, и выпустил стрелу в полет. Нкима, верный своей природе, прыгнул на Тарзана и испуганно вереща, умчался в джунгли.

Уилсон увидел, как дикарь свалился вниз, а когда опустил винтовку, то заметил, что стрела, выпущенная человеком-обезьяной, вошла прямо в ствол его ружья по самое оперение. В тот момент, когда Тарзан учуял их запах, он уловил блеск ствола и выпустил стрелу прямо в цель, которую заметил. Уилсон почувствовал, как холодный озноб прошел сквозь него. Было просто удивительно, что пуля и стрела не столкнулись. Если бы этот человек засек свою истинную цель раньше, или если бы он не прицелился именно в проблеск винтовки — Уилсон знал, что стрела вошла бы прямо в его лицо.

Даже Кэннон был в ужасе. — Этот парень, — сказал он, — я уверен, что это не обычный парень.