Смолл сидел на своем складном табурете, наклонившись над складным столиком, вертя карту и так и сяк. — Теперь все в порядке, — подумал он. Верхняя часть карты — это север, а низ — это юг. Но где я на этой карте, и, даже если бы я знал это, хотел бы при этом понимать, стою я лицом к нижней части карты, или к верхней? Или у какого-то из краев? А можно ли будет пройти через центр карты?

Он вытащил из кармана свой Справочник Бойскаута. Затем перечитал часть про то, что солнце заходит на западе, а восходит на востоке, будучи прямо над головой около полудня. Но там ничего не говорилось о том, как солнце резко садится за джунгли, когда становиться поздно, или, как нужно действовать в случае, когда человек думает, что он двигается по прямой, только для того, чтобы обнаружить себя снова на том, же месте, откуда он начинал свой путь день или два тому назад. Справочник не упоминал и об этом. Это было своего рода тайной, которую он хранил лишь для себя. Часть про хождение по кругу.

До сих пор им удавалось сделать только это, и, по крайней мере, уже с полдюжины раз. Смолл не мог решить, были ли они ближе к пункту их назначения, или ближе туда, где они начали, или же прямо посередине, просто двигаясь по кругу, или же они оказались прямо в эпицентре всего этого кошмара.

Что он знал точно: у них было много еды, воды и боеприпасов, но аскари дезертировали с парой их тюков, оставив лишь группу носильщиков, которые знали английский настолько плохо, что Смолл не был уверен, как с ними правильно общаться. Он мог заставить их двигаться, но они просто слепо следовали за ним и Хантом.

Смолл отложил справочник подальше и сложил карту. Он повозился с сухарями и тушенкой, нашел, что был не очень голоден. А затем достал колоду карт. Смолл неплохо играл в пасьянс. Ему нравилось эта игра. Это было одна из немногих вещей, которые он делал в жизни, что в итоге приводила его к победе. По крайней мере, иногда. И, насколько бы Смолл не был обеспокоен всеми подобными обстоятельствами, иногда он бывал достаточно хорош.

Смолл только выложил ряд карт на стол, когда поднял голову на звук шагов возвращавшегося Ханта. Он увидел троих мужчин, идущих с ним, и сначала подумал, что это Хенсон и его группа, но его надежды были тут, же разбиты, когда Смолл понял, что это были не они.

Он медленно встал со складного стульчика, изучая троих мужчин, которые приближались вместе с Хантом. Они не были похожи на излишне дружелюбных индивидов.

— Я нашел этих людей в джунглях, — сказал Хант.

— И не говори? — сказал Смолл. — Этот мир так мал.

— Да, разве это не правда? — сказал толстяк.

Хант рассказал Смоллу все то, что они поведали ему, и про их носильщиков, что убежали. Уилсон изучил их лагерь и сказал: — Мне кажется, что вы, ребята, немного заблудились.

— Сбиты с толку, — сказал Хант.

— Потерялись, — сказал Смолл. — А вы ребята случайно не знаете эту часть страны?

Уилсон наклонился и начал есть то, что осталось от сухарей. Он принялся обмакивать куски сухарей в открытую банку с тушеным мясом. И стал поедать с жадностью. — Как насчет того, чтобы получить какой-нибудь продуктовый подарочек от вас, ребята?

— Ну, да, — сказал Хант. — Полагаю, что да.

Хант вошел в шатер, и вышел с рюкзаком. Затем открыл его, доставая провизию. Уилсон взял складной стульчик Ханта, и, усевшись за стол, принялся есть. Громвич и Кэннон присели на корточки рядом, и, зачерпывая из мясных консервных банок своими пальцами, ели причмокивая.

— Так вы знаете эту местность? — спросил Смолл. — Да, — сказал Уилсон. — Мы знаем её. Немного. Но у нас нет никаких припасов. Ты понимаешь, о чем я говорю?

— Я так полагаю, — сказал Хант.

— Вот, что я думаю, мы должны сделать, — сказал Уилсон, — нам стоит, я думаю, объединиться. Вы разделите с нами ваши припасы, амуницию и прочее, а мы укажем вам правильное направление. Куда вы хотите пойти? К побережью?

— Нет, — сказал Хант. — Не совсем. Как я уже сказал. Мы научная экспедиция. Мы должны встретиться с другой группой, и, ну, я думаю, что мы с ними один раз разминулись.