— Отвали от этих ребят, Кэннон, — сказал Уилсон, — или однажды утром мы проснемся с перерезанными глотками. Или, в лучшем случае, без припасов и оружия. У меня такое чувство, что ты слишком уж любишь полосовать их черные шкуры.

— Это не так, — сказал Кэннон.

— Может, и нет, я не уверен, — сказал Уилсон. — Но прекращай это.

Кэннон собрался было ответить, но его челюсть отвисла. — Кто это, черт возьми?

Уилсон обернулся и удивился, увидев приближающегося Тарзана в сопровождении Джад-бал-джа. Эти двое выглядели так, будто совершали послеобеденную прогулку.

— Берегись! — воскликнул Уилсон.

— Лев! Сзади!

Но Тарзан продолжал двигаться к лагерю. Он подходил все ближе, лев двигался уже слева от него и пальцы Тарзана ухватились за черную гриву. Тарзан и лев остановились перед четырьмя мужчинами, отпрянувшими от страха.

— Это твой лев? — спросил Уилсон.

— Да, — сказал Громвич. — Он кусается?

— Он друг, — ответил Тарзан. — И да, он кусается. Я обеспечу это вам быстро и точно. Мне нужна группа сафари, которую вы украли.

Кэннон немного выдвинулся вперед, внимательно следя за львом.

— Что сделали?

— Я не в настроении отвечать на вопросы, — сказал Тарзан. — На самом деле у меня злой характер. Вы меня слышали.

— Можешь скакать отсюда, приятель, — сказал Кэннон. — То, что ты приперся сюда в трусах и со львом, не делает тебя сильнее нас. Я сверну твою чертову шею, застрелю льва и впихну тебя в него.

— Это так, — сказал Уилсон. — У тебя есть две минуты, чтобы свалить отсюда. И кошку свою забирай. Если сделаешь так, то никто не пострадает.

— И надень какие-нибудь штаны, — сказал Кэннон. — Терпеть не могу смотреть на мужика без штанов. Это не цивилизованно.

Тарзан не шелохнулся.

— Часы уже отсчитывают две минуты, — сказал Громвич, отщелкивая крышку кобуры своего сорок пятого.

Талент, хоть и не смотрел прямо на Тарзана, медленно двинулся вперед, держа руку у кобуры. Мгновенно Тарзан почувствовал, что, хотя и все они были беспощадными, но именно Талент был самым опасным, решительным и больше других любил убивать. Он встречал прежде таких людей и знал язык их телодвижений. Знал и не давал им никаких поблажек.