Цинн

Для Монтегрейна выделили покои на втором этаже королевского дворца. Обеспечили круглосуточной охраной. И… больше ничего не могли сделать.

Более опытный Досс, осмотрев пациента, сказал, что пытаться кормить его искусственно или предпринимать что-то еще, нет никакого смысла — Амелия поддерживала организм мужа своей магией, и, по словам королевского целителя, он ни в чем не нуждался.

— Покой ему нужен, — безжалостно высказался Досс в один из своих визитов. — Вечный. К чему эти мучения?

После этого заявления Амелия велела тому больше не приходить. Кажется, Досс только вздохнул с облегчением.

Рэймер выглядел… хорошо. Здоровый цвет лица, ровное дыхание, нормальная температура тела. Такой же красивый, каким она его запомнила. Только ужасно, неправильно, невыносимо беззащитный в этой белой одежде, на белой простыне, укрытый по грудь белым одеялом. Волосы у корней стали уже совершенно темными и продолжали расти, обретая свой истинный цвет. Если бы он пришел в себя, то уже в скором времени смог бы подстричься, чтобы навсегда избавиться от седины. Если бы…

Войдя, Амелия пододвинула к кровати стул и села, коснулась теплой безвольно лежащей поверх одеяла руки — никакой реакции.

— Ты мне очень нужен, — прошептала, поглаживая его предплечье. — Вернись ко мне, ладно?

Амелия так его любила, в ней было столько этой любви, что она почти без приказа срывалась с пальцев и впитывалась в чужую кожу. Впитывалась и исчезала, и… ничего не происходило.

Боги, почему ей под силу зарастить колотую рану одним прикосновением, но не под силу вернуть к жизни любимого человека?!

Мэл сгорбилась, уткнулась лицом в тыльную сторону его ладони и прикрыла глаза. Дар тек по ее венам, по ее пальцам. Сила Грерогеров была при ней, она чувствовала. Но почему не могла исцелить, Амелия не понимала.

В дверь постучали, и она резко отпрянула, выпрямилась, смахнула выступившие слезы.

— Войдите!

На пороге появился Гидеон, как всегда, облаченный во все черное.

— Леди Монтегрейн. — Вместо вежливого кивка она получила в свой адрес нечто больше напоминающее воинский салют. Прошел к кровати больного, всмотрелся в безмятежное лицо с таким видом, будто мог велеть тому очнуться одним своим взглядом. — Что? — спросил недовольно. — Без изменений?