Я боготворил отца. Хотел быть похожим на него.

Хотел, чтобы он мной гордился. Чтобы хлопнул по плечу и сказал:

— Горжусь тобой, сынок.

Тихо закрыл дверь и обернулся к застывшей в ожидании Насте.

— Что там? — глаза Тёны испуганно округлились. Мелкая губы поджала, ожидая плохих вестей.

— Всё нормально.

— Она снова?

— Нет. Фотографии рассматривает. Пойдём, покормлю тебя.

— Ой, Тошка-картошка, не начинай, — Настя скривилась. — Иди к Мишке, она тебя ждёт. Думаешь, не вижу, как рвёшься к ней? Меня в кровать запихнуть хочешь, а сам к Михайлине смотаться. Иди давай. Мать вменяема, нечего опасаться. Я уже большая девочка, Антон. Мне уже двенадцать. Сама себе есть приготовить в состоянии. Особенно подогреть в микроволновке.

— Иди ко мне, большая девочка, — потянул мелкую за руку на себя. Заключил в объятия, прижался щекой к пушистым светлым волосам. — Спасибо, — выдавил из себя, чувствуя острое нежелание признавать, что Тёна дико помогла.

Ведь если бы не мелкая со своей хитростью и желанием сунуть маленький и любопытный нос, куда не просят, мы бы с Мишкой так и ходили вокруг да около.

— Не за что, Тошик, — Настя потёрлась лбом о моё плечо. — Только пообещай мне, что будешь счастлив! — вскинула глаза, смотря так серьёзно и взросло, что стало не по себе. — Тош, ты даже не представляешь, как сильно я тебя люблю. Ты единственный человек, которому я нужна. Просто так нужна. По-настоящему. Я хоть и маленькая, но понимаю, что ты здесь живёшь только из-за меня. Я люблю тебя, братик. Больше всех на всём белом свете. И хочу, чтобы ты был счастливым.

В носу щекотало. Сглотнул тяжело, но ответить ничего не смог. Эмоции душили. Только сильнее стиснул Настю в объятиях.

— Всё, — спустя две минуты сестра завозилась в моих руках, — иди к Мишке. Я справлюсь сама.

Настя проскользнула мимо и скрылась в своей комнате. А я сменил одежду, достал из ящика коробку с любимыми конфетами Мишки и пошёл к своей соседке.

Малышка открыла почти сразу. Шагнула и подарила долгий, лишающий выдержки поцелуй.

— Проходи, я там тесто замешиваю.

Упорхнула на кухню, а я поплёлся следом, точно привязанный. Вымыл руки и со спины к ней подошёл, накрывая её руки и помогая вымешивать тесто. Губами скользя по скуле и сжимаясь грудью в худенькую спину с выступающими лопатками.

Готовка переросла в свидание. Когда пицца была готова, переместились с малышкой в её комнату. На экране телевизора кадры сменяли друг друга, а я смотрел на спящую Мишку и рассеянно гладил пальцами по лицу. Пусть она не стала окончательно моей, но я был счастлив. Безгранично.