— По виду мужик. Кажись, ничего не отвалилось. Зато воешь будто волкодлак. Что так сразу голову повесил?

Махнул он на меня рукой, но вроде как собрался немного, отвернулся и в мешок с вещами полез.

— Одежа то сменная есть? — спросила, — А то могу свои штаны одолжить.

— Издеваешься? — зыркнул на меня Тинар, потом плащ скинул, тряпицу из рубахи свернул и водой смочил. — Мож спину оботрешь? — глянул через плечо.

А мне что, помочь не сложно, заодно погляжу, осталась ли волчья шерсть на теле.

Нет, не осталась. Кожа человеческая с памятными шрамами, волоски короткие и жесткие, мышцы мужские, в тугой жгут сурученные, ну точно камень наощупь.

Отерла я кровь со спины, тряпицу обратно отдала:

— Дальше сам то справишься? Не хватало еще мужику взрослому зад подтирать.

Воин не хмыкнул привычно, молча кровавую тряпку забрал, скривился.

— Кровь чую, и в животе крутить начинает.

Я назад шаг сделала, пригляделась, не удлиняются ли когти.

— У тебя кровь вкусная, Мирка?

— Ага, сладкая, под стать характеру.

Тут наемник хмыкнул наконец, расслабился чуток и выудил таки из мешка последнюю рубаху и штаны.

До форта дошли через полтора дня. Следующую ночь я сразу на дерево влезла, веревкой обвязалась и лук покрепче к себе прижала, но в эту ночь Тинар не обращался. Я прикинула луна на убыль пошла, а значит до следующего полнолуния можно встречи с псиной облезлой не ждать. Воин тоже расслабился немного, только нервный стал больно, на каждый шорох реагировал.

— Слышу чутче, кажется, по шороху зверей лесных различаю. Вон за теми кустами заяц, там тетерев прячется, а дальше в малиннике медведь кусты ломает.

Ты смотри-ка, и от волкодлаков польза бывает, особенно когда они в людском обличье добычу выслеживают.

— Добрались, — повел носом Тинар, когда за густо разросшимися деревьями ещё не видать было жилья.

— Ты, Мирка, лук на спину перекинь, чтобы нас ненароком не пристрелили.

Я молча послушалась и пошла следом за наемником, укрываясь за его широкой спиной.