Я в этот миг как раз горшок глиняный достала, да так и выпустила из рук, едва успела у самого пола подхватить. А как глаза на Тинара подняла, так едва снова горшок не упустила. Смотрел он на меня то ли со злостью, то ли с яростью какой, даже мороз пробирал по коже. Ой, мамочка, понял ведь теперь, что я письмо прочитала.

Как я не скрывалась потом от воина, как ни хоронилась, делами себя занимая, а все равно подловил он меня одну возле сарая. Ловко так поймал, я даже его приближения углядеть не успела. За руку ухватил и к задней стене прижал.

— И зачем врала, что читать не умеешь? — начал воин.

Я впрочем рядиться не стала, ответила, как есть:

— Заметила, что-то скрываешь, не хотела на рожон лезть.

— Ты меня за кого принимаешь? Чего шарахаешься, будто я убийца какой?

— Ты и есть убивец! Людей убивал.

— Так то служба была, не ради удовольствия это делал, да и люди такие были, что проще убить, чем дальше жить дозволять.

— А с чего ты решаешь, кому жить, а кому нет?

— Да что ты заладила? Ты будто что в этом понимаешь! Я ни с того ни с сего никого не убивал, так что нечего подпрыгивать каждый раз, как я приближаюсь.

— А ты меня по стенкам не зажимай, глядишь, сразу спокойнее стану.

— Вот ведь заноза! Верно дядька твой говорит. Я тем, кто меня спас да выходил, зла чинить не собираюсь. Я свой долг жизни сполна вам возвращу.

— Как же ты возвратишь?

— А так, в форт пойду, письмо снесу.

Сказал и отпустил, а меня любопытство разбирать начало, я ведь письмо так полностью и не прочла.

— А о каких тварях в письме том написано?

Сказала и язык к небу прилип, так воин на меня зыркнул.

— Не все поняла, стало быть? Вот и хорошо.

— Что хорошего?

— Чем меньше знаешь, тем крепче спишь.