Я обернулась и замерла с баллоном в руке.

– Чувства? Чьи?

– Ну это военный объект. Солдаты весьма ревностно относятся к своей технике.

– Да-да, так ревностно, что бросили этого чувачка тут гнить. Прекрасные высокие отношения.

Костя протянул что-то неразборчиво, и я воспользовалась ветром, чтобы не расслышать.

Только через полчаса, когда мне опять пришлось слезать, я вернулась к этой теме.

– Как вообще можно оскорбить чьи-то чувства? – спросила я его в лоб.

Костя глаза не отвёл, но ему явно было неловко. Он не ответил мне, только плечами пожал.

– Ты военный. Я твои чувства оскорбляю? Какие чувства? Любви к родине? Уважения к силе?

Он развел руками и признался:

– Я давно не военный, детка. Но мне не по себе.

Я подошла к нему ближе, погладила его по щеке.

– Потому что ты сейчас свободен. Свободен от устава, от приказов, от предубеждений, правил, комплексов и морали.

Он сузил глаза и поджал губы. Мы стояли так с минуту, а потом Костя поймал мою руку и поцеловал ладонь.

– Страшно сказать, но, похоже, ты права.

Он улыбнулся весело и лучисто, как будто осветил ярче фонарей эту ночь. Я впервые видела его таким беззаботным и открытым, расслабленным.

– Я часто права.

Сделала еще шаг и поцеловала его быстро.

– Нужно спешить.

Он придержал меня за талию, не отпуская. За эту секунду я успела испугаться, подумала, что он запретит закончить, утащит прочь, засунет в машину…