Я попал точно куда хотел, на камуфлированной ткани расползается темно–красное пятно.

БАХ!

Это тебе контрольный в ляжку. Известное дело, что в ляжку (ну, вы поняли) раненый джигит далеко не убежит. Вот и не бегай пока.

Бах!

Бах! Бах!

Бах!

Бах!

Во лупят! Еще по выстрелу и ребятам на перезарядку пора.

Шарю прицелом по центру лагеря.

А собственно, стрелять больше не в кого. Два негра и негритянка — та самая, что ходила за водой, уже мертвее мертвого. Все трое убиты выстрелами в голову.

С двух сотен метров, по не самым стоячим мишеням — мысленно аплодирую малолетним стрелкам.

Последний оставшийся в живых негр, оставляя кровавый след, медленно ползет к краю помоста. Малолетние снайпера ему ноги прострелили. Выполнили задачу — оставить языка, да он от потери крови загнется через пару минут.

Тощая рука высунулась из–под помоста и тянется к прислонённому «Буру».

БАХ!

От помоста отлетают щепки.

БАХ!

Руки загребущие от винтовки убрали.

Стреляю без мысли кого–либо убить. Однако, судя по надрывному вою из–под помоста, кому–то крепко прилетело. Причем за винтовкой тянулся негритенок, а вой явно женский.

Бах–Бах–Бах–Бах–Бах.

Стоя у входа в шатер, полуголая болезненного вида негритянка от бедра поливает склоны из АК.