– Так и быть, заходите.
Илья с Бокуней затащили сани, едва протиснувшись в створку. Бокуня на пальцы подышал, пока стражник запорами гремел, ворота запирая. Потом достал из калиты медяху и сунул стражнику:
– Благодарствуем…
Дотащив сани до ближайшего постоялого двора, они оставили их у крыльца, а сами заторопились внутрь, в тепло.
Бокуня у полусонного хозяина сразу сбитня горячего потребовал. Тот же, как увидел подранные овчины на вошедших да кровищу подсохшую и замерзшую, глаза широко раскрыл, куда и сон делся?
– Вы… ик… откуда такие? – От испуга хозяин даже икнул.
– Волки на обоз напали, еле отбились, – ответил Бокуня.
– Не на реке ли?
– На Волхове.
– Три дня назад на обоз стая напала. Людишки отбились с Божьей помощью, а двух лошадей зарезали и почти до костей обглодали.
– Свят-свят-свят! – Бокуня перекрестился.
Сняв драные тулупы, скинув валенки, они сели к печи на лавку, не спеша выпили по большой ендове горячего сбитня. Хорош! Терпкий и сладкий, он прокатился по пищеводу и теплом разлился в животе. А руки и ноги холодные, пальцы рук не чувствуют ничего.
– Хозяин, нам бы поесть горяченького.
– Каша только на плите – пшенная, с тыквой.
– Неси.
В трапезной было пусто, только они двое. От шерстяных носков уже паленым попахивало, но Бокуня ноги к дверце подвинул.
– Ноги отодвинь. Носки спалишь и кожу на стопах.
– Зато тепло. – Бокуня блаженствовал.
Поев, они сняли по комнате, умылись из рукомойника и легли спать, поскольку на дворе была даже не ночь, а раннее утро, и первые петухи уже прокричали.
В комнате было тепло, Илья угрелся под одеялом. Однако рано утром раздался стук в дверь. На пороге стоял Бокуня.