– Нет. Вдвоем – нет. А втроем – обязательно!

– А кто третий?

Я поднял палец в потолок:

– Он.

Аарон удивился:

– Ты же неверующий.

– С чего ты взял? Да, я не соблюдаю ритуалов. Но все, что я изобрел, пришло с Его подсказки. И у тебя тоже. Просто Высший разум, или Бог, – называй как хочешь, – не дарит открытия лишь бы кому. Зато открывает их тем, кто работает над решением. Если мы начнем работать вдвоем…

– Ладно! – вдруг решительным тоном сказал Аарон. – Ты думаешь, я отстал от тебя на шесть лет, потому что тупой? Нет, дорогой, я тоже считаю, что без абсолютного оружия Израиль не выживет. У Мириам не хватит храбрости раздолбать иранский ядерный реактор, как это сделал Бегин, а если и хватит – что толку? Его построят Турция, Кувейт, еще кто-то. Поэтому последние шесть лет я потратил именно на то, о чем ты заговорил. И раз уж ты готов доверить мне свои идеи, то я доверю тебе свои…

Собственно, с этого разговора всё и началось. При этом мы с Аароном больше никогда не произносили вслух названия того, что собирались делать и делали. Даже в разговорах между собой говорили только: «Е-ten» (египетская десятая). И мы изначально зареклись привлекать к этому проекту кого бы то ни было. Любой новый участник мог выдать нас, это я помнил еще по своему киевскому детству, когда папа подпольно преподавал иврит, а выдал его самый восторженный ученик…

На размышления и мозговой штурм у нас ушло полгода – я не знаю, много это или мало. Вернувшись из Швеции с твердым решением подарить Израилю максимум того, что можем – свои мозги и знания, мы обдумали все перспективы и следствия, то есть составили бизнес-план. В первую очередь нужно было обеспечить себе полную изоляцию от всех других дел и обязанностей. Уволиться из университетов, где мы оба преподавали и откуда нас категорически не хотели отпускать, ведь на нобелевских лауреатах держится рейтинг каждого универа. Выйти из советов директоров всех компаний и фондов (но с правом получения дивидендов от своих финансовых вложений). Избавиться от обязанностей почетных членов редколлегий научных журналов и участников международных семинаров и конференций. А также – и это самое сложное – объяснить своим детям, что мы берем у них «шабатный год», годичный отпуск от родительских обязанностей. Поскольку мы с Аароном были уже холостяками – я развелся с женой семнадцать лет назад, а жена Аарона пять лет назад ушла в другой мир, несмотря на все его волшебно-лекарственные биороботы. Так вот, «шабатный год» обошелся нам не так уж дорого: Аарон отправил каждому из своих четырех взрослых детей по сто тысяч долларов, а мой единственный сын Борис, названный так в честь моего отца, оставленного мстительным Ищенко в СССР и в сорок пять лет умершего от инфаркта в киевском трамвае, – мой сын гордо отказался от денег, сказав, что на одной своей песне (он стал известным рэпером) зарабатывает больше Нобелевской премии.

Осталось позаботиться о моей маме, которая, слава Всевышнему, жива и активно волонтерствует в пригородном районе Тель-Авива, и отце Аарона, который все еще раввин в одной из синагог в Бруклине. Тут мы поступили просто: сделали на их имя траст с круглой суммой, достаточной еще лет на тридцать безбедной жизни…

На все эти процедуры ушел январь 2019 года, а в феврале мы купили бревенчатый дом в Катскильских горах у маленького горного озера Mochican Lake неподалеку от 17-й дороги между Либерти и Монтиселло. Конечно, с нашими деньгами мы могли найти место и пошикарней – скажем, Aspen в Колорадо, Whitefish Mountain Resort в Монтане или даже Villar в Швейцарских Альпах, но…

– Разве там у нас будет кошерное питание? – спросил Аарон, сын раввина.

В Стокгольме даже поварам шведского короля, готовящим торжественный ужин для новоиспеченных нобелевских лауреатов, пришлось смириться с доставкой кошерного, персонально для Аарона, ужина из стокгольмского ресторана «Kosher Miriam’s Catering».

Что касается стокгольмского «Гранд-отеля», ныне переименованного в Glory to Islam, Слава Исламу, то, как вы понимаете, в то время, то есть до исламизации Швеции, количество нобелевских лауреатов-евреев заставило здешнюю администрацию запастись лучшими кошерными винами из Израиля, кошерными виски Grown Royal и Jack Daniel и кошерной водкой Finlandia и Absolut.

Но я отвлекся, простите. Вернемся к запросам Аарона относительно питания. Во всех Соединенных Штатах вы не найдете курортного места, где было бы столько харедим, ультрарелигиозных евреев и, следовательно, кошерных ресторанов, сколько в Катскильских горах. В начале прошлого века эти места даже называли Еврейскими Альпами из-за густонаселенных евреями округов Салливан и Олстер, где летом спасался от нью-йоркской жары чуть ли не весь Бруклин. Здесь были знаменитые еврейские курорты Grossinger и Koncord, именно в них начинали свою актерскую карьеру эстрадные stand-up комики Мел Брукс, Вуди Аллен, Джоан Риверз, Джерри Сайнфелд и многие другие. Потом, в семидесятые и восьмидесятые, сюда понаехали советские евреи-эмигранты, они открыли тут свои отели, детские лагеря, пансионы и туристические базы с русскими названиями «Алёнушка», «Чебурашка», «Колобок» и т. п., но к концу века их дети и внуки ушли в городские бизнесы, Катскиллз почти опустел, и только харидим, веками блюдущие свои религиозные обряды, сохранили верность здешним горам и своим маленьким кошерным кухням и ресторанчикам.

Кошерная пища, от которой не мог и не собирался отказываться мой названый брат, профессор-биохимик и лауреат Нобелевской премии Аарон Леви, определила наш выбор места для мозгового штурма загадки «Е-ten». Вообще-то говоря, все великие изобретения на самом деле всегда лежат и лежали в пространстве, их просто нужно открыть. Поэтому они и называются открытиями. Вы стучитесь в лабораторию Всевышнего до тех пор, пока вам откроют. Иногда – годами. А нам открыли через полгода. И, когда мы поняли, что и как будем делать, наличие в Катскильских горах на глубине всего сорока восьми метров знаменитой пещеры Хоува протяженностью три километра, со своей подземной рекой и даже озером, убедило нас в том, что мы по наитию, то есть опять же по воле Свыше, выбрали правильное место. Конечно, сама пещера Хоува, туристическая Мекка и зимой, и летом, нам не нужна. Но если структура этих гор сподобилась на такую огромную пещеру, то разве для своей лаборатории не найдем мы тут необжитую пещеру поменьше? И, пораскинув умом и методами топонимики, мы нашли. Точное место я называть не стану, извините. Зато 140 акров густого хвойного леса со своими горными ручьями, водопадами и крохотным озером прекрасно спрятали нас от посторонних глаз, ушей и навигаторов. А деньги помогли нанять рабочих и пробурить достаточно скважин, чтобы обнаружить древнюю индейскую пещеру размером с Карнеги-холл, а затем расширить одну из этих скважин до размеров лифтовой шахты и оборудовать ее настоящим лифтом. Ни то, ни другое, ни третье не вызвало ничьих подозрений – Америка давно привыкла, что у богатых свои причуды. Ну, не знают два чудака, куда девать свои деньги, вот и решили на случай ядерной войны построить себе комфортабельное бомбоубежище с собственным лифтом, электрогенератором, запасом воды, продуктов и прочего оборудования, ведь у психов-миллионеров это сейчас очень модно.

А мы обратили нашу пещеру-бомбоубежище в лабораторию по созданию «Е-ten» и еще кое-чего…

Подробности нашей работы я вынужден тоже опустить, дабы никто не смог повторить то, что с первого дня применения «Е-ten» пресса назвала «генетическим оружием». Строго говоря, наше «Е-ten» – это все-таки не десятая египетская казнь. Хотя теоретически мы сообразили, как ее сделать, но разрабатывать не стали – зачем убивать младенцев? Дети за родителей не отвечают. Поэтому наше «Е-ten» никого не убивает, а просто лишает антисемитов возможности плодить антисемитов. По-моему, это самое гуманное оружие защиты. Тем паче, с помощью пророка Мухаммеда мы их заранее предупредили: оставьте Израиль в покое. И, как видите, пробное предупреждение, которое мы отправили в ОАЭ и Бахрейн, сработало. А что касается синхронной слепоты и «паралитического сна» у оголтелых антиизраильских демонстрантов, то, признаюсь, мы с Аароном просто импровизировали с некоторыми возможностями уже не «E-ten», а «E-eleven»…

Кстати, гениальный корейский ИИ-робот Ван Квон, предположивший, что именно мелатонин является триггером де-кодировки видеоролика с пророком Мухаммедом, то, в отличие от консультантов президентов США и Казахстана, этот Ван Квон просто попал в десятку. Но даже с помощью ИИ-роботов, компьютерных гуру из Силиконовой долины и русского самородка Зоряева человечество, я уверен, еще не скоро подберет ключи к нашим открытиям – мы, во всяком случае, постараемся этому помешать. Потому, что сколько бы Вашингтон и Лондон ни просили спасти нашим оружием западную цивилизацию от цунами мусульманской миграции, мы тоже считаем, что «спасение утопающих – дело рук самих утопающих». Или, перефразируя старую песню: «Никто не даст вам избавленья, ни бог, ни царь и не герой. Добьетесь вы освобожденья своею собственной рукой». По нашему мнению, только те и достойны свободы, кто готовы сами воевать за нее…