Колонна Огненных Рыцарей медленно продвигалась вперед. Охотники, уже привыкшие к бесконечному движению, мирно шли, думая о своем. Кто закинул винтовку на плечо, кто перекинул за спину. А вот выжигатели, облаченные в тяжелые механические сапоги и перчатки с проведенными баллонами воспламеняющегося газа, не спускали глаз с Золотого моря. Их коробило, раздражало, что они проходят мимо целых участков «скверны», которую надобно сжигать, и оборотень, ведущий весь корпус, не прибавлял спокойствия.
Облезлый, тощий до просвечивания ребер волк выглядел болезненно. Скованный цепями, в металлической маске с двумя штырями, что впивались в щеки. В промежутках, где не было шерсти, отчетливо виднелись выжженные знаки, обозначающие, какому капитану принадлежит ищейка.
— Ну же, быстрее! — Смотритель с усиленным протезом на руке дернул цепь-поводок, и обруч, блокирующий силу оборотня, сдавил тонкую шею.
Вервольф, захрипев, упал на колени. Закрутив головой, он изо всех сил старался найти потерянный запах.
Ищейки… Волки, взятые в плен для «перевоспитания» и поимки себе подобных. Им было запрещено говорить, запрещено принимать человеческий облик, любое неповиновение жестоко каралось, а исход у этих вервольфов всегда был один. Или зверь сходил с ума, превращаясь в мутанта, или его убивали охотники, загнав до смерти.
Красные зрачки в страхе метались из стороны в сторону, но запахов вокруг витало слишком много, и чтобы найти нужный, требовалось время.
— Тупая шавка! — снова вспылил смотритель ищейки.
— Ну ладно, — донесся голос, больше похожий на скрип несмазанных шестеренок. — Привал, господа! Отдыхайте.
Дивуа, он же сир, ведущий этот собранный корпус… Этот человек был странным выжигателем. Как он сам любил говорить: «Я предан очищающему пламени!». Его не боялись, но по-настоящему уважали. По крайней мере, пока дело не доходило до сжигающих процедур. Капитан даже сейчас был готов вступить в бой: помимо тяжелых перчаток и сапогов на нем был полный комплект брони, который делал из своего обладателя ходячий металлический доспех, а отсутствие шлема только подчеркивало тяжесть и громоздкость этой брони.
— Простите, сир, что-то шавка сегодня плохо себя показывает, — слегка поклонился смотритель.
— Ничего-ничего, — улыбнулся Дивуа. Обожжённая часть его лица жутковато сморщилась от такой мимики. А рост и объем самого сира с учетом брони внушали трепет. — Думаю, просто нашему другу нужна мотивация, — зашагал «танк» в сторону волка.
— М-м-м, — заскулил зверь, прильнув к земле. Два хвоста и уши также прижались от страха.
— Давненько мы с тобой не беседовали, да, Тик? — Охотник взял морду оборотня своей несоразмерно большой металлической рукой и без проблем потянул вверх, пока их глаза не оказались на одном уровне. — Сейчас мои люди немного отдохнут, а ты ищи след, который оставили нам убийцы наших егерей.
Послышался щелчок. Из тыльной стороны ладони вышел пар, и показалось дуло с дополнительной трубкой, из которой тянулось небольшое пламя размером со свечу.
Оборотень замер в ужасе. Боль от сдавленной морды ушла на второй план.
— У-у-у-у, — заскулил зверь.
— Да, вижу, мы поняли друг друга. — Огнемет вернулся в спокойный режим, и Дивуа отпустил волка. Несколько мгновений вервольф приходил в себя, но, стоило несчастному поднять морду… Удар! Металлическая рука разбила зверю лоб в кровь, а челюсть смачно ударилась о землю. — Тупое животное, — сплюнул сир, возвращаясь к своим.
Ощущая, как снова ошейник сдавливает горло, сломленный Тик вновь поднялся на ноги. Кровь стекала по его морде вниз, застилала глаза. Самое страшное, он не чувствовал обиды, злости, он вообще ничего не чувствовал, ведь это конец его жизни. Он позабыл свой клан, свои силы и способности. Все, что ему оставалось, — это выполнять поставленные задачи в надежде, что хоть сегодня его покормят.
Очередная попытка принюхаться заставила вервольфа широко раскрыть глаза… Мертвечина, мертвечина вперемешку с некро-эссенцией окружала стоянку Огненных Рыцарей.
«Предупредить! Предупредить! Предупредить!» — крутилось в голове, а затем… Он увидел в тени от восходящих солнц Олифию. Тик сразу распознал ведьму, наученный выслеживать эссенциевых, распознал тип её магии… и с каждой секундой понимал, что в отдалении стоит лишь оболочка — оболочка, которая еще притворяется человеком.