– Так чего ж не ушел? Твои-то сейчас, я слышал, празднуют. Ух как празднуют – рыбу шинкуют, в танце дрыгаются, всякие напитки особые потребляют.

– И я могу! Тут и рыба есть! И пойло наше! И станцевать могу!

– Это да… Но почему здесь?

– А здесь я кто?

– Кто?

– Вождь! Тута я правлю! Моя кочка! Мои владенья! А тама я кто?

– Кто?

– А никто! Старый лохр, всем чужой и никому не нужный… Уж лучше здесь.

– М-да…

Что-то мне не по себе стало. Я ведь косвенно замешан в этом. И сначала очень даже обрадовался, когда услышал, что все лохры-изгои получили божественное прощение.

– Но ведь старушка твоя-то с ними пошла, верно?

– А то ж! Поперед всех погребла старая коряга!

– Вот… она же не испугалась.

– Ты меня с ней не равняй, друг Росгард! Она кто? И я кто? Моя старушонка рукой махнет – и нет кочки, ногой топнет по дну – рыба оглушенная вверх брюхом всплывает. А я рукой махну – а что толку? Ежели только сопли подотру. Ногой топну… нога и увязнет в тине. Я уж лучше здесь! Подожду! Скоро кого-нибудь да турнут из племен наших! А они сюды подадутся! А тута я – сижу себе на вершине, подбоченившись, в носу величаво ковыряю. Они подплывут, а я им с презрением – чего приперлися?

– Да-да, – закивал я. – Так и будет. Угу.

Но я умолчал про важную деталь – если сюда приплывет какой-нибудь здоровый молодой лоб, а при Мохруше не будет его почти всемогущей жены, старушки, то власть на острове круто изменится.

Однако осознание истины не давало мне покоя, и, чуть подумав, я спросил:

– Мохруша, а у вас тут почта есть? Сможешь ты, к примеру, мне посланьице послать в случае чего?

– А то ж! Мы, чай, не отсталые! Сивилизация на нас стоит! На нас капает всяким разным! Смогу!

– Коли придется тебе туго, коли случится чего – сразу отпиши мне письмо. И я обязательно постараюсь прийти на помощь, – пообещал я на полном серьезе.