— То, что предлагаю вам я, это вспомогательное действие. На переходной период. И не думайте как прокурор о наказании и правосудии. Я прошу вас думать о предупреждении, о спасении, о действиях, благодаря которым никакая месть не будет нужна. Подумайте, пожалуйста, о, назовем это так: системе раннего предупреждения, снабженной еще и боевыми функциями.
Шацкий молчал.
— А кроме того: кто, кроме вас, лучше знает, с чем мы сражаемся.
Прокурор молча глянул на молодого юриста.
— Вы считаете, что это какой-то другой ген принял решение о том, что вы стиснули пальцы на тонкой девичьей шее? Некий более благородный, чем тот, заставляющий швырнуть жену на кровать? Мать отпихнули, дочка получила кулаком? Боюсь, что нет. Это мужской ген готовности к насилию по отношению к более слабым.
Прокурор Теодор Шацкий застегнул пальто. Ему сделалось ужасно холодно, наверняка он простудился по причине этой чертовой погоды, по причине промокшей обуви. И ему все уже осточертело.
— Я обязан отбыть наказание, — тихо произнес он.
Эдмунд Фальк подошел к нему, встал настолько близко, что их носы наверняка бы сталкивались, если бы асессор был ниже сантиметров на пятнадцать.
— Это будет ваше наказание. Ваша компенсация. Пятнадцать лет. Ведь вы столько получите, правда? Уже сегодня можете пойти и заявить и начать проводить это наказание в тюрьме. Все теряют, никто ничего не получает. Но вы же можете все денонсировать и провести эти пятнадцать, ежедневно заботитясь о том, чтобы как можно меньше Найманов творило как можно меньше Викторий.
— Вы говорите так, словно у меня есть какой-то выбор.
— У нас всегда имеется выбор.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
среда, 1 января 2014 года
Ян Павел Берут никогда особо не любил спиртного, всепольский обычай отравлять организм он считал ненужным и скучным, ну а цену целодневного похмелья за несколько мгновений пьяной эйфории — слишком высокой. Потому-то без особенных проблем он позволил будильнику вырвать его из объятий Морфея еще перед восемью часами.
Он встал и открыл окно настежь, с удовольствием запуская в дом тишину, которую в городах можно встретить только лишь первого января в восемь утра..
Затем он потянулся и направился на кухню, чтобы сделать себе завтрак и бутерброды на работу.
Любой другой бы ругался бы, на чем свет стоит, если бы ему нужно было идти на работу в Новый Год. Но Ян Павел Берут был просто счастлив. Если в течение всей ночи его не разбудил никакой телефон, это означат, что никто никого не пристукнул в ходе веселого застолья, и если бы это был для него обычный рабочий день, он мог бы спокойно прохлаждаться до того момента, когда люди начнут просыпаться, и вот тут-то некоторые заметят, что их партнеры или партнерши очутились в чужих постелях.
Теодор Шацкий осторожненько выполз из постели, чтобы не разбудить Женю. Минутку он глядел на свою спящую невесту, которая пользовалась отсутствием Хели, чтобы шествовать голяком практически непрерывно. Именно так она и сейчас спала, поперек кровати, похрапывая, разбросав руки и ноги в стороны. Никогда, ни в какой романтической комедии Шацкий не видел, чтобы какая-нибудь женщина спала подобным образом.
Он чмокнул ее в губы, чмокнул в сосок на груди и пошел одеваться.