– Дело какое есть или так зашли?
– Решили мы, что прав ты. Что упрямство наше до добра не доведет. И упражняться в воинском деле должно. И этот, как его…
– Арсенал?
– Да. И его ставить надо. А вот со стенами нужно обождать. Хотя бы до того, как просохнет.
– Так вы и раньше это говорили, – пожал плечами Ярослав. – Что поменялось-то?
– Забирай имущество Фроди и его усадьбу. Пусть с этого добра кормятся те, кто на упражнения воинские выходить станет. И в плату для аресенала.
– Арсенала, – поправил его Ярослав.
В общем – они были на все согласные. Перепугались, что наш герой их покинет. Может, и не старейшины, но население Гнезда.
– А этих чего на коленях держите? – кивнул наш герой на женщин Фроди.
– Так приговорили их. Вот и ведем их к проруби на большей реке, куда спустим.
– Всех? И женщин, и детей? – как можно более спокойным голосом спросил Ярослав, у которого от этой новости чуть голос не перехватило.
– А куда их? Баб бы еще куда распихали, но ведь мстить будут, если детей утопим. А весь этот выводок никто не возьмет. От своих кусок отрывать, чтобы этих прокормить, никто не согласен. Вот и приговорили их. Все равно сдохнут. Так чего мучить? Живые ж все-таки.
Ярослав скрипнул зубами. Вот не могут они по-людски. Все через задницу. Даже уступить честь по чести не хотят.
Плюнуть и забыть? Так пойдут и утопят. Местные люди лишены всяких гуманитарных комплексов. Дух здесь – это всего лишь запах. А высокая духовность говорит только об одном – о том, что ее носителю пора бы уже помыться. Но им-то ладно. А как Ярославу жить с этим знанием? Ведь, считай, по его вине сейчас пойдут и убьют несколько молодых женщин и почти два десятка детей. Ни в чем не повинных, к слову. Может, какая-то вина и была на жене, но куда ей переть против мужа? Тем более что здесь и без нее хватает советчиков.
Ярослав спустился по лестнице со стены и вышел в штурмовую калитку. Подошел к этим женщинам и заглянул им в глаза. Ужас и обреченность. Там читалось только это и ничего больше. Они уже свыклись с мыслью о скорой смерти. И с тем, что она станет избавлением. Ведь иначе их с детьми выкинут на улицу, где они в течение нескольких дней и сдохнут от холода и голода. А тут хоть, действительно, быстро.
– Да ты их не жалей, – тихо произнес старейшина-гончар. – Бабы сказывают, что тебя бы они не пожалели. Вот эта, – кивнул он на жену Фроди, – вообще похвалялась, будто муж ее из твоего черепа кубок сделает.
– Хвалилась? – бесцветным голосом спросил Ярослав у женщины. Но она ничего не произнесла, лишь покачивалась под одной ей слышимый такт.
– Отвечай! – рявкнул гончар и наотмашь ударил ее ладонью. Фрида упала на грязный снег, да так и осталась там лежать. Из ее разбитого носа выступила кровь, а она сама чуть подрагивая смотрела пустым взглядом перед собой.
– Женщины о том сказывали?
– Да. Бабы.