– Эй! Больно же…

Он в недоумении отпустил лесовку, а та поймала его лицо в ладони, вгляделась в каждую черту: в колдовской шрам, в серьги-кольца, в бледную кожу, в синие глаза. Нет! Боров все врет. Не может не врать.

– Ты жил в семье Посадника? – прямо спросила она.

Рьян оторопел. Напрягся всем телом, аж подбородок заострился.

– Да.

– Твоя сестра… та, что влюбилась… Его дочь?

– Откуда? – голос звучал глухо и беспомощно.

– Это его дочь?!

– Да…

Йага выдохнула и стиснула зубы: прижать к себе? Оттолкнуть?

– Ты убил ее?

Огонек в чистых синих глазах померк, руки повисли плетьми. Он глядел на нее жалобно, умоляюще. Зачем спрашиваешь? К чему заставляешь ответить? Почему теперь, когда проклятый жизни без своей ведьмы знать не хочет? Он даже не шепнул, просто шевельнул губами. Но дочь леса разобрала.

– Да.

Метель билась в окна и стонала. Йага глядела на любимого… да, на любимого! Глядела не мигая, силясь испугаться или возненавидеть. Силясь разобрать, о чем кричит трепещущее сердце. Но вместо того слышала лишь звон разбитой надеж ды. Звон заглушал все на свете, хотелось кричать, лишь бы услышать что-то, кроме него. Она зажала уши. Она что-то говорила, но собственный голос тонул в бессильном вое метели. Рот проклятого открывался беззвучно, он ходил от стены к стене, заламывая руки, хватался за рукоять колдовского ножа, а изменившимся зубам стало тесно в человеческой челюсти: проклятье тоже бесновалось. А потом он подался к ней, попытался схватить…

Йага, взвизгнув, выскочила из избы. Пурга ударила в грудь под распахнутой телогреей, запорошила глаза. Йага поскользнулась на крыльце, съехала по ступеням и замерла коленями в снегу. И вдруг принялась рвать серебряную пелену. Когти полосовали метель, вспарывали белое покрывало на земле, снежинки таяли на щеках и катились тяжелыми каплями.

– Йага!

Он выскочил за нею почти сразу. Замер в распахнутых дверях, вглядываясь в пургу, и не сразу догадался опустить взор. Наконец увидел. Сбежал с крыльца, как подрубленный, упал на колени рядом.

– Это не я! Я не желал ей зла, я любил ее! Это зверь…

Ведьма стряхнула его ладони с плеч.

– Но ты и есть зверь. Она не прокляла тебя, лишь вытащила наружу то, что скрывалось под человечьим обличьем.