— Хочешь героин?

В комнате стало тихо.

— Хочешь или нет? — переспросил этот парень.

— Да, — сказал я. — Хочу.

— Дай мне пару колес.

— Сначала покажи героин, — сказал я.

Он достал миниатюрный желтый шарик и разорвал его зубами, обнажив черную, склизкую массу. Потом взял пустую пивную банку, отрезал донышко, перевернул и положил героин в эту сковородочку и щелкнул зажигалкой. От жара пламени героин растопился. Затем этот парень попросил ручку, отвинтил заднюю крышку, вытащил стержень и обрезал кончик. Так получилась соломинка. Он протянул ее мне.

Я уставился на него.

— Что это?

— Держи.

— Что мне с этим делать? Выпить?

— Чувак, здесь тебе не гребаное «Криминальное чтиво»[57]. Это сделка. Это героин. Возьмешь? Присутствующие рассмеялись. Мне вспомнилось, как мои земляки потирали руки, злорадствуя, что я не еду в Калифорнию. В очередной раз я попадался в ловушку амбиций и своего эго.

— Да, да, — сказал я. — Разумеется.

— Смотри, — сказал он, вставил в нос соломинку и втянул капельку жидкости. — Вот как это делается. И протянул мне ручку.

Я взял ручку и втянул остальное. Тут же по моему телу растеклась теплая немота. Я буквально сполз вниз по стене. Приятное, легкое, умиротворяющее чувство. Я сидел, откинувшись на стену, и коктейль экстази, кетамина и героина исполнял музыкальную симфонию в моей голове.

Мне не нравились эти ребята, что предложили мне героин, но, как вы уже догадываетесь, я взял у них номер телефона. Мне хотелось еще. Мне понравилось это чувство. Но еще больше мне понравилась реакция людей, обалдевших от увиденного.

Вместе с тем я ненавидел героин. Эта вонь вызывала рвотные позывы, я весь чесался. Я расчесывал ноги, руки и нос до ссадин. Когда Дженнифер спросила, почему я на героине, я рассмеялся и сказал: «Потому что я музыкант!»

Скажу, что героин вернул мне то, в чем я всегда нуждался. Он вернул мне детство. Мой мозг иссыхал от экстази, ЛСД, кетамина, бутирата, грибов и всего остального. Ясно, что удовольствие, насильственно извлекаемое мной из области среднего мозга, мой роман с запрещенными химическими веществами — все это не могло длиться вечно. Героин был другой. Один вдох — и я ощущал мир и покой, исчезали депрессия, тревога, голод, боль… Не было ничего. Я ни от кого не зависел, я был в безопасности, я был спокоен и бесстрашен. Тепло разливалось в груди. Я сочинял песни и стихи, почти все время витал в облаках, пребывал в полусонном состоянии, грезил наяву.

Из-за нового романа с героином у меня не оставалось времени на ежедневную торговлю веществами, но я все-таки обстряпал пару делишек. Эта была большая оптовая партия кетамина, которую я продал известному организатору голливудских рейвов. На деньги, которые сами плыли в мои руки, я прикупил солнечные очки John Paul Gaultier, кольца Chrome Hearts и разгуливал по улице как кинозвезда со свитой из трех охранников.

Поздним вечером я был на концерте в «Малибу Инн», паря высоко, как бумажный змей, под героином и экстази. Я вышел на улицу покурить и увидел там этого актера. Назовем его Джеймс. Он сидел за столом со стайкой девочек. Со мной тоже были девочки, и он жестом подозвал меня к себе.