Срастающиеся кости болели и жгли, заставляя Хирта скрипеть зубами. Лишь немного облегчения ему доставляли стоны из коридора — этому человеку явно было гораздо хуже. Он умирал, тогда как Хирт — оживал.

— Иджави… — вырвалось у него хриплым шепотом.

Хирт провалился в болезненное забытье, наслаждаясь видениями-мечтами о грядущей встрече с принцессой. Ее смеющееся от радости детское личико с почти незаметными слезинками на щеках было таким реальным, что Хирт вытянул руку и разбил видение. Обожженная ладонь дрожала над панелью управления — вернее, над ее остатками. Несколько секунд Хирт сидел в таком положении, не двигаясь, потом медленно опустил руку и заплакал.

… Первые шаги он сделал осторожно, но сросшиеся кости не подвели. Лишь немного ныли места разломов и трещин. Выбравшись из корабля, Хирт отправился на голос. Человек стонал все тише и уже без какой-либо надежды.

Хирт обошел несколько трупов, один из которых был разрублен пополам. Подошвы туфель липли к полу, залитому кровью. Хирт старался не обращать внимания на это, но лицо его побледнело.

Раненый обнаружился за поворотом. Мужчина лет тридцати в форме охранника сидел, привалившись спиной к стене посреди лужи крови. Левой рукой он зажимал рану на животе, правая механическими движениями, не сохранившими в себе ни капли настоящего стремления, поднималась и опускалась, вытянувшись в одном направлении. Хирт посмотрел туда, куда машинально тянул руку охранник, и увидел лежащий на полу пистолет.

— Отец! — Словно где-то спустили пар — так прошипел охранник, открыв глаза. — Отец, я умираю.

Хирт вздрогнул, но потом вспомнил о своем одеянии. Изодранная, обгоревшая, грязная, но ряса оставалась рясой.

— Что с тобой, сын мой? — Хирт прислонился плечом к стене рядом с охранником.

Рука раненого упала, перестав прикрывать живот, и Хирт закрыл глаза, моментально узнав и аккуратное ровное отверстие и обугленные края. Даже кровь уже перестала течь — человек действительно был на грани, и только глубоко запавшее в подсознание желание взять пистолет и застрелиться каким-то чудом удерживало его на этом свете.

— Лазер, — прошептал охранник. — Я — всё.

Хирт оторвался от стены и, морщась от большей частью воображаемой боли, присел напротив умирающего. Сотворил крестное знамение.

— Во имя Отца и Сына, и Святого духа, — пробормотал он. — Прими, Господи, в свои чертоги душу этого человека, отдавшего жизнь за спасение мирных людей. Аминь.

— Спасибо, — прошептал охранник. Вдруг его губы растянулись в улыбке. — Надо же, — прошептал он. — Вдруг откуда-то священник. Это ведь чудо, да? Бог меня простил?

Хирт не стал отвечать. Охранник был мертв.

Поднявшись на ноги, Хирт сорвал с себя ставшую ненавистной рясу и, наклонившись, избавил охранника от куртки. Кровь на нее почти не попала, как ни странно, только небольшая дыра на спине, прожженная лазером, портила вид. Хирт надел куртку, подобрал пистолет с пола и двинулся к лифту. По дороге ему попалось еще немало трупов, но Хирт перестал обращать на них внимание. Он вообще мало на что обращал внимание — не заметил даже, что, согласно индикации, лифт двигается, и нажал на кнопку. Несколько секунд спустя дверь открылась. Хирт шагнул внутрь, но замер с занесенной ногой. В кабине стоял Ирцарио и смотрел на Хирта равнодушным взглядом.

— Тебе наверх? — спросил гинопосец.

Хирт сверился с тем, что говорили результаты пеленга браслета Лейста и кивнул.

— Значит, по пути. Входи, не задерживай.

Хирт вошел в кабину и встал рядом с Ирцарио. Тот нажал кнопку закрытия дверей. Лифт поехал.