— В кузове грузовика мистера Баттла есть лестница, — любезно подсказала я. — Даже несколько.

— Норман, — сказал мистер Баттл, глянув на подручных. Высокий Норман наклонил голову и вышел в сводчатый дверной проем.

Очень долго никто ничего не говорил, все переминались с ноги на ногу и смотрели куда угодно, только не друг на друга.

Я задумалась — почему.

Я мельком осмотрела оставшихся рабочих. Томми из Мальден-Фенвика воспользовался перерывом, чтобы выкурить сигарету. Другой мужчина, имени которого я не знала, отрицательно покачал головой, когда Томми достал пачку и предложил ему угоститься.

Никакой праздной болтовни не было. Только группа рабочих, беспокойно ожидающих, когда можно будет продолжить начатое.

Потом вернулся Норман с лестницей, и его громкое появление разрушило чары молчания. В результате шумного обсуждения лестницу наконец установили так, чтобы можно было спуститься в могилу святого.

Адам вскочил на край камня и поставил ногу на верхнюю перекладину.

— Пожелайте мне удачи, — сказал он, взял фонарь у Томми и начал спускаться.

— Адам… — начал викарий.

Адам остановился, уже почти скрывшись из виду. Вид у него был удивленный.

— Давайте помолимся, — обратился к нам викарий удивительно сильным голосом, и мы все склонили головы. — Господи! Ты стал для нас прибежищем от рода в род. Прежде чем появились горы и были созданы земля и вселенная, и от века и до века Ты существуешь. Не подвергай человека унижению! И сказал Ты: «Возвратитесь, сыны человеческие». Ибо тысяча лет в очах Твоих, Господи, как день вчерашний, который прошёл, и как стража в ночи. Аминь.

— Аминь, — эхом отозвались мы.

Вопросительное лицо Адама было обращено к нам и казалось странно бледным в свете фонаря.

— Просто на всякий случай, — сказал викарий.

— Спасибо, — тихо отозвался Адам и скрылся из виду.

Я узнала слова викария, это псалом 90 из «Устава погребения умерших». Но почему он его выбрал? Думал о святом Танкреде? Об Адаме? О потерянной дочери или о себе?

Пока Адам спускался, лестница подрагивала. Я заглянула за край и увидела, как он достает из сумки мощную вспышку. Вскоре шахта и даже комната, где мы находились, были освещены сериями белых вспышек из ямы.

Сверху мало что можно было рассмотреть. Мне пришлось довольствоваться тем, что можно было услышать. Сначала царила тишина, лишь иногда разбиваемая сдавленными восклицаниями. А потом Адам начал насвистывать.

Я сразу же признала мелодию. Это песня, которую мы пели в отряде девочек-скаутов, и мне вспомнились слова: