Помогло. Заткнулась.

– Здесь медведь! – порадовал ее Сергей, перекрикивая лошадиное ржание. – Лежи тихо, я разберусь!

Голос его звучал уверенно, но на самом деле никакой уверенности не было.

В той, прошлой жизни Сергей медведей брал не раз. Брал и матерых, громадных, с седой шерстью. Один точный удар в сердце – и все.

Но тогда он сам был почти с медведя ростом. И в броне, а не в в рубахе. Медведь же такой зверь, что его сразу надо бить насмерть. От ран у него и сил только прибавляется, и ярости.

Надо выбираться на дорогу. Там хоть накатано, стоять можно. Сергей не глядя сунул саблю в ножны и полез через кусты.

Выбрался. Весь в снегу. Снег в волосах, на рубахе, под рубахой. Плевать на холод! Скоро он так согреется. Медведь…

Сергей увидел мишку и сразу понял, почему тот не кинулся ни на перепуганную лошадь, ни на них с Колхульдой.

Медведь жрал. Жрал Войма.

Увидел зверя, и немного отлегло. Не потому, что у мишки уже была добыча, а потому что это был еще не настоящий лесной хозяин, а так… Подросток.

Сначала Сергею даже показалось: тот самый медвежонок, что плясал на капище. Такой же тощий. Но крупнее и когти не обрезаны. Почему из берлоги вылез – понятно. Запасов жира не хватило. Ослабел с голодухи.

Однако даже ослабевший и совсем молодой мишка – это все равно мишка. Одним ударом убить может. Вот как Войма. Жалко чудина. Зазря погиб.

Сергей крутанул в руке саблю. Рогатиной было бы сподручней, но что есть.

Медведь вынул окровавленную морду из Воймова живота, зарычал грозно…

Сергей шагнул вперед, приготовился…

Зверь не напал. Ухватил убитого за руку и поволок с дороги.

– А ну брось! – заорал Сергей.

Но мишка только ускорился. Ну как ускорился… Труп застрял в кустах. Хищник дергал, рычал свирепо… Впустую.

Сергей шел к нему, не торопясь. Тело уволочь Сергей ему не позволит, но если сам убежит, так тому и быть.

Медведь выпустил добычу. Заколебался…